Магия и кровь
Шрифт:
— Я не понимаю вас…
— Конечно не понимаешь. Ты слишком мала, чтобы что-то помнить, а обо мне, похоже, никто ничего не рассказывает. Однако когда-то я была сильнее твоей бабушки и Эйприл-Мэй, вместе взятых. И мне не пришлось ради этого перерезaть ни единой глотки. Я была ого-го — пока это не кончилось.
У меня каменеют плечи.
А она улыбается, глаза искрятся весельем.
— Да, крошка, я тебя знаю. Одиннадцать лет для меня пролетели незаметно, хотя для тебя наверняка это целая жизнь. Помню, как ты носила две косички и все
— Кейс.
Когда я произношу ее имя, мне сразу вспоминается, как она билась в петле. Но Ли права. Забыть члена семьи — это было бы слишком, тут явно замешана магия. А матриарх при всем ее могуществе — едва ли она особенно интересовала меня, когда мне было пять. Забыть Ли было легко, если, как она утверждает, о ней не хотят говорить. Я сглатываю и продолжаю:
— Вы помните мою тетю? Не тетю Мейз, а Элейн.
— Жена Ваку.
Я резко киваю и выпрямляюсь на стуле.
— Вы знаете, что с ней случилось? Как она умерла? Что она предложила вам с бабушкой и Эйприл-Мэй? — Вопросы так и сыплются, и я не успеваю выстроить их в нужном порядке.
Ли встает и щелкает кнопкой электрического чайника в углу. Надевает перчатки и начинает нарезать крапиву в металлическую миску.
— Простите… Я задаю слишком много вопросов, да?
Я наполовину съезжаю с сиденья, но потом решаю все-таки сесть как следует, всей попой.
— На самом деле главный вопрос — почему ты расспрашиваешь меня о собственных родственниках?
Я снова сглатываю, тереблю пальцы.
— Я ее не помню. Все мои двоюродные сестры тоже. А взрослые отказываются говорить о ней.
— Ясно, — говорит Ли, помолчав.
— Я просто… хотела узнать.
Ли складывает стебли крапивы во вторую миску. Движения ее снова размеренны.
— Она была женщиной с большими амбициями, а вышла замуж за мужчину с предрасположенностью к наркомании, который никогда не лечился. Само собой, тогда мы этого не знали. Думали, отличная пара — врач и медсестра.
В видео Кейши упоминалось, что тетя Элейн работала в больнице — значит, медсестрой. Интересно, выбрала ли она профессию в соответствии со своим даром, как дядя Ваку? Может, у нее были какие-то целительские способности?
Ли смотрит через плечо, показывает мне на фото в рамке. На снимке ее более молодая версия, а рядом девочка — наверное, дочка, очень уж они похожи, но кожа у нее гораздо светлее. С ними белокожий мужчина восточноазиатской внешности.
— У меня самой были очень тяжелые роды, мы с дочкой едва не погибли. Вот почему я так обрадовалась, когда узнала о даре Ваку. Это дало мне надежду, что никому из нашей общины не придется переживать такие ужасы, как нам. — Она вздыхает и качает головой. — Такой талант погиб из-за какого-то там шприца. А она, естественно, изо всех сил старалась это исправить. Такая она была.
— Тетя Элейн?
Ее пальцы замирают, перестают общипывать крапиву.
— Теперь уже Мама Элейн.
— За что она получила титул?
Ли
— Защитила свою семью. По крайней мере, насколько мне известно. Только твоя бабушка может говорить с вашими предками, поэтому только она знает точно.
Взгляд у нее тяжелый. Будто она знает, что я видела за занавеской.
— Она защитила нас от Джастина Трембли?
Глаза у Ли вспыхивают.
— Она защитила нас от того, что бывает, когда пролетаешь слишком близко от солнца. — Она умолкает и поджимает губы. — По крайней мере, временно. — Ли смотрит на меня оценивающе и спрашивает: — Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Что у тебя с Призванием?..
— Сейчас работаю над заданием. У меня срок до Карибаны.
— Долгие задания — это опасно, — негромко и взвешенно произносит она. — Это игра и с твоей магией, и с твоим разумом. Постарайся покончить с ним поскорее, пока не начались галлюцинации.
Перед глазами у меня мелькают белые кеды Кейс, молотящие воздух.
— Я стараюсь.
Но чем упорнее я уговариваю себя влюбиться в Люка, тем очевиднее мне становится, что сила воли тут не поможет. Чтобы все произошло естественно, мне нужно больше времени. За две недели я заметно продвинулась: раньше он мне вообще не нравился, теперь я хотя бы слегка волнуюсь, когда он мне пишет. В последние дни мы тоже переписывались, целых два раза. Сначала он вдруг решил уточнить, как можно так вкусно приготовить говяжьи хвосты, и я ему подробно рассказала. Потом мне захотелось узнать, продолжает ли он иногда смотреть «Чудо-деток» из ностальгических соображений. Естественно, он был слишком занят, чтобы тратить время на сетевые реалити-шоу.
Ли заталкивает листья крапивы в стальной термос и заливает горячей водой, добавив две ложки сахара.
Я поднимаюсь со стула. Похоже, Ли больше ничего не скажет.
Мне не дает покоя вопрос, из какой она все-таки семьи — я наверняка когда-то это знала, прежде чем все перестали о ней говорить. Мы же дружим не со всеми черными колдовскими семействами. Картеров мы близко знаем, Джеймсы — родня папы, а вот Бейли — они единственные, которых я почему-то почти не помню.
— Ваша фамилия Бейли?
— Около того. — Ли защелкивает крышку термоса и вручает его мне. — Будь другом, отнеси наверх. Моя дочь Хоуп работает в «Золотом воке».
Я киваю, не вполне уверенная, что означает ее ответ.
— Конечно. Спасибо, что поговорили со мной.
— Чем скорее покончишь с заданием, тем лучше. Призвание не должно длиться больше двух-трех дней.
Я сопротивляюсь желанию огрызнуться и просто киваю еще раз.
По лестнице я взлетаю мигом. Запрещаю себе вглядываться в сумрак, чтобы, чего доброго, не увидеть там Люка, который истекает кровью или вешает Кейс. Отправляю ему сообщение — совершенно ничего не значащее «Что делаешь?», чтобы он что-нибудь ответил, а я убедилась, что он не залег где-то в засаде, поджидая меня.