Магия лета
Шрифт:
На всей пятимильной дистанции было только одно препятствие, которое требовалось преодолевать прыжком: трехфутовая изгородь, служившая границей между землями Десборо и Буршье. Джон недавно предложил разобрать ограду и пустить на что-нибудь более полезное, но пока у него не дошли до этого руки. Фрэнсис надеялась, что препятствие еще постоит, так как обожала прыгать через него. Вот и теперь она с готовностью пригнулась к самой шее Тамерлана.
Жеребец взметнулся над изгородью… и в эту долю секунды Фрэнсис увидела ржавую борону, лежащую зубьями
Она почти добилась этого. Тамерлан, казалось, завис в воздухе, но когда коснулся земли, издал пронзительный крик боли. Все его мышцы конвульсивно сократились, и Фрэнсис почувствовала, что летит через голову жеребца.
Она с силой ударилась о землю и потеряла сознание. Как только обморок миновал, она приподнялась
На руках. Взгляд ее наткнулся на ужасную рваную рану на задней левой ноге Тамерлана. Жеребец стоял, свесив голову и дрожа всем телом. Фрэнсис поежилась при мысли о том, какую боль он должен испытывать.
Это придало ей сил. Она вскочила и бросилась бежать по направлению к Конюшням. Ей удалось срезать дорогу примерно на полмили, но от быстрого бега в боку скоро началась сильная резь. Когда Фрэнсис ворвалась во двор конюшни, она едва могла дышать.
Первым ее увидел Хок:
— Фрэнсис! Господи, что случилось?
— Тамер… Тамерлан… изгородь… кто-то положил… положил борону!.. Он ранен, Хок… серьезно ранен!
— Но что с тобой?
— Все хорошо, все прекрасно! Поторопись же, Хок! Собирая в котомку мази, обезболивающие отвары трав и перевязочный материал, Фрэнсис краем уха слышала беготню и крики, слышала, как Белвис посылает конюхов за передвижным стойлом.
Хок не сделал попытки воспрепятствовать ее возвращению на место происшествия. Он подхватил ее на спину Эбонита и молча дал коню шпоры.
Тамерлан так и стоял там, где Фрэнсис оставила его, касаясь своей гордой головой высокой травы. Хок увидел рану, и горло его захлестнули гнев и жалость.
— Я не позволю его пристрелить! — заявила Фрэнсис тоном, не терпящим возражений.
Она дала Тамерлану настойку опия, нашептывая ему что-то утешительное. Хок и Белвис в это время склонились над бороной, разглядывая окровавленный крайний зубец. Кровь уже запеклась и на вид мало отличалась от обильной ржавчины.
— Кому могла прийти в голову такая подлая штука? — подумал Белвис вслух, уныло качая головой. — Кому, ради всего святого?!
— В последнее время Фрэнсис каждый день проезжает здесь.
Тамерлан дико всхрапнул, и оба поспешно повернулись. Лошадь, однако, уже успокоилась. Фрэнсис склонилась над раненой ногой, безразличная к окружающему. Она выглядела ужасно: шляпка болталась сзади на единственной заколке, амазонка была вся в земле и зеленых пятнах, волосы сбились.
Она тщательно вычистила
— Все в порядке, — объявила она с глубоким облегченным вздохом. — Можно забирать его на конюшню.
Пока конюхи помогали лошади взобраться в повозку, а Белвис усаживался на сиденье кучера, Фрэнсис стояла над своими снадобьями, разложенными в траве, время от времени повторяя: «Он поправится, поправится».
— Можно возвращаться, Фрэнсис, — сказал Хок.
Она послушно протянула руку за котомкой — и вдруг мешком опустилась на траву. Вся кровь отхлынула у нее от лица, оставив его мертвенно-белым.
— Фрэнсис!
— Плечо… — прошептала она, еле шевеля губами. — Как больно, Хок, как больно!..
— Дай мне посмотреть, что с ним.
На войне ему приходилось видеть всякое, и не всегда сила боли говорила о серьезности травмы. Он видел, что Фрэнсис едва сдерживается, чтобы не застонать в голос, и меньше всего хотел, чтобы она мучилась до прибытия доктора.
— Сейчас я помогу тебе снять жакет амазонки… Однако это было легче сказать, чем сделать. При первом же прикосновении к плечу боль вгрызлась в сустав, словно зубья пилы. Фрэнсис надеялась, что снова потеряет сознание, даже молилась, чтобы это случилось.
Наконец жакет удалось снять. Наступила очередь блузки. К несчастью, та застегивалась на длинный ряд пуговок, обтянутых атласом. Требовалось несколько секунд, чтобы расстегнуть каждую из них. Фрэнсис не выдержала и застонала. Звук был душераздирающий. У Хока похолодели руки. Чтобы избавить жену от мучений, он разорвал блузку пополам.
То, что он увидел, наполнило его облегчением. Плечо было странным образом вывернуто и, без сомнения, вывихнуто и растянуто, но не сломано.
— Есть два пути, Фрэнсис. Я могу вправить тебе сустав. Будет чертовски больно, но всего несколько мгновений, а
Потом боль быстро утихнет. Или же я могу отвезти тебя домой и послать лакея за доктором…
— Вправляй! — простонала она, скрипя зубами
Хок сглотнул горькую слюну. Ему не раз приходилось вправлять суставы, но пациентами были солдаты. Она, его жена, выглядела по сравнению с ними такой хрупкой! Ее плоть была белой, нежной и уязвимой. Новый стон Фрэнсис положил конец его колебаниям. Он взялся руками за плечо и с проклятием заставил сустав встать на положенное место. Фрэнсис не только не закричала, но вообще не издала ни звука.
— Вот так, — выдохнул Хок. — Все в порядке, Фрэнсис. Вместо ответа она выскользнула из разжатых рук и опустилась на траву: ей наконец-то было даровано забвение.
— Я горжусь тобой, любовь моя, — прошептал Хок, приподнимая ей голову, чтобы подложить свернутый жакет.
Прошло немного времени. Фрэнсис открыла глаза и встретила встревоженный взгляд мужа.
— Все позади, дорогая, — сказал тот, поглаживая ее по щеке. — Теперь тебе станет лучше.
Однако на ее лице бледность сменилась зеленоватой тенью.