Магия мечтает
Шрифт:
— Когда захочешь вернуть его, приходи сюда, — сказал Суанми. — Теперь это мое место. Я заберу его у них к полудню, а к вечеру они принесут дары своему новому императору.
Он развернулся и зашагал прочь, вглубь дома.
Джим подхватил меня на руки и бросился бежать. Я обняла его за шею, а потом мы выбрались во двор. Вокруг нас в панике бежали люди. Из зданий валили дым и огонь.
— Что это за чертовщина? — прорычал Джим, слова искажались его огромной пастью.
— Суанми. В китайских легендах у дракона было девять сыновей, каждый со своими собственными способностями. Так вышло, что девять сыновей
— Он наполовину дракон?
— Да!
— Меня не заботит то, что он наполовину дракон. Если он еще раз так на тебя посмотрит, я отрежу ему лицо.
— Как он смотрел на меня?
Джим взбежал по лестнице и остановился почти на полпути.
— Почему ты остановился?
Он указал на тележку торговца, заполненную репродукциями старой японской порнографии.
— Свиток с женщиной в красном.
На поддельном свитке женщина лежала на полу, ее красное кимоно распахнулось, в то время как мужчина с огромным пенисом мутанта склонился над ней. Цепочка иероглифов кандзи объясняла сцену.
— Да?
— Первые два иероглифа во второй колонке — это то, что я видел на полу в офисе.
— Опусти меня.
Он опустил меня на землю. Я наклонилась к свитку. Первый символ, вторая колонка: Джоро. Джоро? Действительно?
— Ты уверен?
— Уверен.
— Джим, это очень старое слово, обозначающее «блудницу». Байта встречается чаще. Я никогда не видела написанным где-то, настолько оно малоизвестно.
— Это то, что я видел.
Я понятия не имела, что это значит. Откуда Август вообще узнал этот иероглиф? Он едва помнил, как будет «ванная».
Позади нас кто-то взревел, и горящая деревянная балка рухнула вниз, совсем как в старом фильме. Джим взял меня за руку, и мы побежали вверх по лестнице из Подземки Атланты и не останавливались, пока передо мной не замаячила дверь маминого дома.
*** *** ***
Как только мы вошли внутрь дома, моя семья окружила нас. Мама вызвала подкрепление. Там были все: дяди, тети, двоюродные братья и сестры, соседи. Они оттащили Джима от меня и отвели в сад. Я попыталась последовать за ними, но мама остановила меня.
— Она у тебя?
Я порылась в кармане и вложила улитку ей в руку. Она поднесла раковину к свету.
— Живая. Хорошо!
Она метнулась в угол комнаты, где в стеклянной банке лежали нежные белые звездочки цветков жасмина. Она осторожно положила улитку на снежные лепестки и закрыла банку.
— Как долго? — спросила я.
— Если повезет — шесть часов. И десять, если нет.
Люди суетились вокруг меня и задавали вопросы, а потом мне пришлось объяснять, что черного рынка больше нет. Тогда меня втолкнули на кухню и заставили есть. Там было так много посуды, что на столешнице не хватало места. В моей семье любая чрезвычайная ситуация встречалась лавиной продовольствия: чем ужаснее проблема, тем больше область поражения.
Прошло больше часа, когда я, наконец, улизнула, чтобы украдкой взглянуть на Кеонг Эмас. Улитка поедала жасмин. Панцирь был отброшен, и тучное тело существа светилось слабым золотистым сиянием.
— Все идет хорошо, — сказала мама. — Пока что.
— Я выйду, —
— Куда это?
— В бакалейную лавку Комацу, повидаться с семьей Августа. Я хочу знать, с чем мы имеем дело.
Мама поджала губы. Я знала, о чем она думает. Из всех национальностей, с которыми я сталкивалась, японцы были наименее разговорчивыми. Они всегда были крайне вежливы, но не разговаривали с полицией и чужаками. Семейные дела держались в тайне, а проблемы решались за закрытыми дверями, чтобы не привлекать к семье излишнего внимания.
— Пустая трата времени, — заверила она.
— У меня есть план.
Мама прижала руку к груди, притворяясь напуганной.
— Дали, не взорви лавку Комацу. Где я буду делать покупки?
— Мама!
Матушка возвела свой взор к небесам с выражением крайнего страдания. Я зарычала и отправилась на поиски своего альфы.
К тому времени, как я пробилась сквозь строй своих родственников в сад, Джим снова был человеком и весьма голым. Он сидел у дерева, и четыре пожилые женщины поливали его зачарованной водой, пытаясь очистить тело.
Его пристальный взгляд нашел меня, темные глаза молили о помощи. Я подошла к нему, стараясь не глазеть.
— Помоги, — сказал он.
Я взяла его за руку и сжала.
— Они пытаются удержать зло снаружи, пока мама не заставит улитку вылупиться.
— Улитки не вылупляются.
— Эта вылупляется. Не засыпай, пока я не вернусь.
— Куда направляешься?
— Я должна кое-что сделать. Никакой опасности. Я скоро вернусь, ладно? Моя семья хорошо о тебе позаботится.
Жесткая маска альфы появилась на лице Джима.
— Я, по-твоему, волнуюсь?
— Нет. И не убивай моих родственников, пока меня не будет.
— Куда ты идешь?
Я зашагала прочь.
Если отказать коту в информации, его это взбесит. Если же кот, к тому же — мастер шпионажа, это окончательно сведет его с ума. А точно не даст ему уснуть. Кроме того, после нотаций о том, что я умна, но глупа и имею «затаенную обиду», я имела право на небольшую расплату.
*** *** ***
Был почти полдень, когда я добралась до Южной Азии. Громкое название для маленькой точки на карте на юге Атланты, где азиатские магазины образовали огромную рыночную площадь на месте бывшего торгового центра. Я бывала там пару раз в месяц — это ближайшее место, где можно купить хороший манго. Кроме того, Бакалея Комацу являлась лучшим азиатским магазином в этом районе. У них был широкий ассортимент, а их салат из морских водорослей был просто восхитительным. Всякий раз, когда я наведывалась сюда, покупала двухфунтовый бочонок этого салата, и объедалась им, как только возвращалась домой.
Я остановила Пуки на дальней улице, выбралась из машины и разделась.
Есть вещь, которая не понравится семье Августа даже больше, чем общение с посторонними. Они пойдут на многое, лишь бы не привлекать внимание. А я собиралась «устроить сцену».
Трусики долой. Я присела и нацарапала ключом от авто на тротуаре имя — Джим. Затем я положила очки на пассажирское сидение, закрыла машину, бросила ключи за левое колесо и глубоко вздохнула.
Мир растворился, бурлящий тысячами мутных, размытых искорок всех цветов радуги.