Магия пространства

Ермакова Светлана Олеговна

— Цертт, мне ещё надо, там такой интересный разговор! — с досадой повернулась я к ректору, — Про какую-то звезду.

Но он не внял.

— Посмотрела, и хватит! Всё с его высочеством в порядке. Остальное можно будет узнать из газет, я думаю.

— А ты сам не хочешь посмотреть что-нибудь?

Ректор отрицательно качнул головой.

— А я хочу, — сказала я, — Ещё нам нужно узнать, где находятся останки Арнель Бринн.

Цертт странно на меня посмотрел и стал в свою очередь вглядываться в колодец. Вода знакомо всколыхнулась и я наконец-то додумалась включить магическое зрение.

От Цертта к колодцу направлялась чёрная дымка и окутывала каменную кладку по периметру. Ах он гад! И не сказал мне, что просто надо магическую энергию подавать, я-то думала, что тут какое-то волшебство — духи там и тому подобная мистика — а тут ничего особенного, обыкновенная магия!

Поверхность воды, между тем, успокоилась и возникло изображение — непроглядная темнота, потом земля, покрытая снегом, потом она вроде бы отодвинулась и стали видны какие-то кусты, похожие на малину, потом дальше — хозяйственные постройки, здание, которое тоже в свою очередь отодвинулось, и вот, наконец, укрытая снежной шапкой вывеска на этом здании — "Аптека Бринн". После этого изображение исчезло.

— Странно, — задумчиво сказал Цертт, — мы же их в первую очередь проверили с артефактом истины.

— О ком ты? — поёжилась я, словно от того снега, который только что видела на воде.

— Видишь ли, — вздохнул Цертт, — испокон веков маги, не доживающие до старости, умирают в подавляющем преимуществе по одной причине — их убивают собственные родные. Злость, зависть, какие-нибудь не оправдавшиеся надежды, ревность… Пожилому сыну становится невыносимо видеть молодого отца, жене — мужа, родителям — дочь, отказавшуюся выходить замуж, и так далее. Поэтому, когда происходит убийство или исчезновение мага, тайная служба всегда начинает поиск убийцы среди его родственников. Вот и когда перестал работать артефакт Арнель — а я не смотрел на него ежедневно и точно не знаю, когда именно она умерла — мы допросили семью Бринн, которую она собиралась навестить перед отъездом — мать, отца и старшего брата. Но они все рассказали, что Арнель заходила к ним, попрощалась и ушла из дома. Ладно. Вернёмся, расскажем в тайной службе о том, что узнали, пусть снова разбираются.

— Теперь нам надо выяснить, что такое этот оракул, — напомнила я после некоторого молчания, — Только как мы будем это делать?

Я обошла оракула по кругу. С виду — обычный колодец. Вот бы нырнуть туда с аквалангом… Я сходила к своему рюкзаку и зажгла фонарик, который поднесла вплотную к воде и попыталась рассмотреть, что находится в колодце. Но увидела лишь стенки колодца на небольшую глубину. Обычные каменные стенки.

— Цертт, позови-ка сюда нашего шамана, — попросила я, — он ведь маг воды. Вот и пусть тут воду уберёт, а мы посмотрим, что там.

Цертт одобрительно хмыкнул и исполнил задуманное. Шаман сперва трясся и отнекивался от такого святотатства, но потом Цертт надел ему на шею какой-то амулет, ярко блестящий бриллиантами, и повелительно что-то сказал. Шаман подошёл к колодцу и стал тупо на него смотреть. Я подумала, что ему наверняка не хватает ритма бубнов, прочитала вслух заклинание сосредоточения, а потом запела:

У шамана три руки, о-о-о,

И крыло из-за плеча, а-а-а,

От дыхания его, о-о-о,

Разгорается

свеча…

Голос мой, надо отметить, и впрямь стал несколько мелодичнее, чем в детстве, как когда-то обещала мне гувернантка. Если можно так сказать про мой нынешний вокал, отдалённо напоминающий тембр голоса солиста группы "Пикник". Как бы то ни было, а, похоже, моя подпевка помогла шаману войти в нужное состояние, и он уже по правде раскочегарил свою магию. Вода из колодца стала подниматься ровным столбиком, как будто она замёрзла. Наконец, у этого столбика показался илистый конец, и я нырнула в темноту колодца со своим фонариком. Цертт присоединился ко мне и тоже светил туда. Смотрели мы долго — хотелось запечатлеть в памяти все детали того, что мы увидели. А увидели мы большую и чистую пятиугольную плиту, выступающую над дном. По этой плите были начертаны какие-то знаки, похожие на руны, и вделано множество драгоценных камней, причём самые крупные из них были фиолетовыми и тёмно-красными. Цвета магии разума и пространства.

— Зарисовать бы, — сказала я.

В колодце мой голос отдавался странным эхом.

— Нет нужды. Дома зарисуем по памяти, менталист нам поможет, — ответил Цертт.

Мы выпрямились, и шаман с облегчением обрушил воду обратно в колодец, а потом, шатаясь, обессиленно прислонился к стволу дерева.

— Вот и ещё одной загадки в моей жизни не стало, — безрадостно сказал ректор.

— Да ты что, Цертт, мы же сможем такого же оракула у нас в академии сделать! — засмеялась я.

— Только подарим его какому-нибудь нашему недоброжелателю, чтобы к нему народ ломился.

— Да где ж ты его найдёшь, недоброжелателя? Тебя ж почти все боятся и желают только добра! — продолжала смеяться я.

Моё настроение после выполненной миссии подпрыгнуло вверх. Всё, что сегодня произошло в племени, стало казаться далёким — настолько впечатлили видения оракула и его разгадка.

Мы отдохнули, поели принесённые с собой продукты.

— Цертт, расскажи всё-таки, откуда ты знаешь язык и обычаи этого племени.

— Я тут жил, примерно год. Сначала хотел узнать, куда Валент пропал, а потом просто, чтобы язык выучить.

— И что, ты видел Валента, показанного оракулом?

— Видел. Он жил в какой-то хижине с темнокожей женщиной. Когда я уходил, у него уже родился сын. Я так и не смог понять, где это место и что за язык они использовали.

Я немного помолчала из уважения к исключительно редкому явлению — откровенной открытости Цертта. А потом мои мысли перескочили на другое.

— Слушай, так ты что, тоже голышом тут бегал с копьём наперевес или с бубнами плясал?

— Нет, я сразу вождём стал.

Я тут же радостно задумалась — кому бы мне это рассказать так, чтобы быстро вся академия узнала?

— Разболтаешь кому-нибудь — выгоню, — моментально прочитала мои мысли древняя сволочь.

— А почему ты тогда ещё не выяснил природу оракула? — решила я хоть в чём-то его уязвить.

— Да как-то в голову не пришло её выяснять, — усмехнулся ректор, — Тогда я не был ректором и меня интересовали совсем другие вещи.

— А почему ты разрешил практикантке ехать в эту экспедицию, хотя сам знал тут всё лучше?