Магия сердца

Картленд Барбара

Помолчав, он добавил:

– Я знаю, что в Эдинбурге он будет гостем герцога Гамильтона.

– И папа не оставил для меня письма? – спросила Сефайна.

– Думаю, оно у ее сиятельства, – ответил курьер.

Сефайна вспомнила, что этот, сейчас уже немолодой человек, и прежде не раз сопровождал ее родителей в поездках. И у нее возникло чувство, что он чем-то расстроен и говорит ей не все, что знает.

Но она бы не могла объяснить, почему у нее сложилось такое впечатление. Просто ей так казалось, но интуиция редко ее обманывала.

– Ее

сиятельство прислала для вас горничную. Она ждет в гостинице, – продолжал курьер. – И я подумал, миледи, что вам следует подкрепиться перед дорогой туда, где вы будете ночевать.

Сефайна недоумевала все больше и больше, но решила пока других вопросов не задавать, ведь рядом стояли и слушали сестра Бенедикта с итальянским курьером. Они должны были немедленно вернуться во Флоренцию, и Сефайна простилась с ними, поблагодарив за все их заботы о ней.

Она не поскупилась на чаевые курьеру, деликатно положив деньги в концерт.

Для сестры Бенедикты она приготовила подарок, не сомневаясь, что та обрадуется, когда развернет его.

Она поцеловала монахиню со словами:

– Спасибо… спасибо… за всю вашу… доброту. Прошу вас, не забывайте меня.

– Ты ведь знаешь, что я буду всегда поминать тебя в молитвах, – ответила сестра Бенедикта. – Да защитят тебя Господь и его ангелы.

Сефайна почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы. Она отвернулась и села в экипаж, который ждал ее по распоряжению мистера Картера, английского курьера.

Они направились в гостиницу. Оказалось, что мистер Картер уже заказал ей легкий завтрак на случай, если у нее случится приступ морской болезни. Сефайна не была голодна, но все-таки поела, и была готова отправиться в путь. Горничную, которую прислала графиня, Сефайна никогда прежде не видела, но ей показалось, что та почему-то держится с ней враждебно.

Сефайна думала, что они поедут на вокзал, и очень удивилась, когда в последнюю минуту курьер объяснил, что место, куда они направляются, находится в стороне от железной дороги и добраться туда можно только на лошадях.

– Не понимаю, – сказала Сефайна, садясь в экипаж, – почему мы едем не в Уик-Холл!

– Ее сиятельство все объяснит, – поспешно сказал мистер Картер и сел на козлы рядом с кучером.

Когда они выехали из Дувра, Сефайна спросила горничную, фамилия которой, как она узнала, была Смит, не известно ли ей, куда их везут.

– Ее сиятельство, – ответила горничная, – послала меня в Дувр с мистером Картером, а больше мне ничего не сказала.

Казалось, этот вопрос разозлил ее, и Сефайна переменила тему.

– Столько таинственности! – вздохнула она. – А я так надеялась увидеть завтра Уик.

– Я там была неделю назад, – сообщила горничная. – С его сиятельством.

– Там очень красиво? – осведомилась Сефайна.

– Ну, цветы уже пораспускались.

– Моя мама считала, что нет ничего красивее Уика весной, – заметила Сефайна. – Она часто

цитировала Роберта Брауинга: «Быть в Англии сейчас, когда цветет апрель!»

Смит ничего не ответила, и Сефайна оставила попытки завязать с ней разговор. Мысленно она перенеслась в Уик. Миндальные деревья стоят в цвету, в парке под дубами золотым ковром раскинулись желтые нарциссы.

«Я обязательно поеду туда и очень скоро!» – сказала она себе.

Поездка оказалась долгой и утомительной. Узкая дорога местами становилась такой извилистой, что четыре лошади, запряженные в карету, плелись шагом. Уже темнело, когда они свернули во двор почтовой станции. Сефайна была поражена: ее отец всегда избегал почтовых станций и придорожных гостиниц. Если они куда-нибудь отправлялись, то по дороге останавливались у кого-либо из его многочисленных друзей. И, конечно, в этом графстве у него должны быть хотя бы хорошие знакомые.

Так почему же мачеха ждет ее на обыкновенном постоялом дворе?

Насколько она могла судить, никакого комфорта он не сулил. Более того: тут, видимо, вообще редко останавливались проезжие. Во дворе не стояли экипажи, а конюшня была небольшой.

Хозяин, дюжий толстяк, появился в дверях и отвесил ей почтительный поклон.

– Вашу милость ожидают, – сказал он и, прежде чем она успела что-нибудь ответить, повернулся и зашатал впереди нее по узкому коридору.

Они прошли мимо обеденного зала, где, как заметила Сефайна, обедали только три человека. В конце коридора находилась дубовая дверь. Хозяин открыл ее и Сефайна оказалась в некоем подобии отдельного кабинета. В глубине комнаты топился камин, а перед ним сидела ее мачеха.

Сефайна сразу увидела, что Изабель все также поразительно красива. Но одета она была элегантнее, чем одевалась прежде, и вся сверкала драгоценностями.

– Что так поздно? – недовольно спросила Изабель. – Почему ты задержалась?

– Но ведь путь был неблизким, а дороги узкие, и по ним нельзя ехать так же быстро, как по почтовому тракту, – ответила Сефайна.

– Ну, это неважно, раз ты все-таки здесь, – сказала Изабель. – Наверное, ты хочешь привести себя в порядок перед обедом?

– Благодарю вас, очень хочу, – ответила Сефайна, и Изабель обернулась к хозяину, который все еще стоял у двери.

– Проводите ее милость наверх и пошлите к ней мою горничную, – распорядилась она.

– Слушаюсь, миледи.

Сефайна прошла следом за ним по коридору и поднялась по ветхой деревянной лестнице. Ее удивил такой прием. Ведь она вернулась в Англию после трехлетнего отсутствия!

«Она все еще меня ненавидит», – подумала Сефайна со вздохом. Несомненно, прошедшие годы не уменьшили неприязни, которую питала к ней Изабель.

Спальня оказалась довольно уютной. Горничная Изабель держалась боязливо и явно получила строгий приказ не разговаривать с Сефайной. Она причесала ее и налила теплой воды в таз для умывания.