Магия торжествует
Шрифт:
— Но все его дары будут сопровождаться ошейником на шее.
— И то правда.
— В любом случае, Роланд видит во мне не это. Он не видит во мне дочь, которую может учить. Он видит во мне меч, которым может пользоваться. Время от времени он гладит меня против шерсти, и я раню его, а он удивляется и радуется, что меч острый, но дальше этого дело не заходит.
— Ты понятия не имеешь, — сказал Хью.
— Ага. Он пытался жить рядом с моей территорией. Он заманивал меня через каждые несколько дней. Он ничего не мог с собой поделать. Вот почему замок,
— Твоя тетя справлялась достаточно хорошо, — сказал Хью.
— Тётя изучала стратегию и тактику с тех пор, как научилась читать. Я — убийца-одиночка. Это то, что у меня получается лучше всего.
— Судя по тому, что я слышал, всё, что ты делала, срабатывало достаточно хорошо, когда ты с ним сражалась.
— Он построил свои войска в два прямоугольника и повел их маршем к Крепости. Я не могла в это поверить.
Хью поморщился.
— Он ездил на колеснице?
— Угу. На золотой.
Хью на секунду закрыл глаза.
— Она была чертовски медленной.
— Ну, конечно, она медленная. Она золотая. Ты знала, что он хотел поставить на нее гальюнную фигуру?
Я моргнула.
— Что, как на корабле?
— Ага. — Хью выглядел так, словно только что откусил гнилой лимон. — С лицом твоей матери с глазами-бриллиантами и крыльями из электрума. С расправленными крыльями. — Он поднял руки вверх, загнув кончики пальцев назад.
— Как аэродинамично. — Я ухмыльнулась.
— Я сказал ему, что ему понадобится чёртов слон, чтобы сдвинуть ее с места.
— Он сдался?
— Нет, — сказал Хью. — Насколько я знаю, в последний раз он строил пару механических магических лошадей, чтобы тянуть за собой колесницу.
— Дай угадаю, платиновых? С золотыми гривами?
— Думаешь?
Мы рассмеялись.
— Ну а, что насчет тебя?
Он поднял брови.
— Что насчет меня?
— Что произойдет, когда все будет прощено, и ты снова будешь ему нужен?
Хью снова взглянул на Элару.
— Это уже произошло.
Он отказался.
Ха! Должно быть, это дорого ему обошлось. Мой отец был для Хью всем: приёмным отцом, командиром, богом… И Хью отказался от этого. Он мог лгать, но это казалось правдой. Это было в его глазах, в том, как они слегка погрустнели и смирились.
— В конце концов, все его дети отвернулись от него, — сказала я.
— Я никогда не был его ребенком.
Я закатила глаза.
— Он растил тебя, он учил тебя, он поощрял тебя.
— Он заморочил мне голову.
— Он на хрен всем морочит голову. Тебе больше, чем остальным. В конце концов, ты его сын. Ты достаточно испорчен, чтобы быть его сыном.
Он фыркнул.
— Посмотри правде в глаза, — сказала я ему. — Мы травмированные брат и сестра.
Мы
— На что это было похоже? — спросила я.
Лицо Хью вытянулось. Мне не нужно было уточнять. Он точно знал, о чём я спрашиваю.
— Это было всё равно, что лишиться солнца, — сказал он. — Я по привычке тянулся к связи, а там была незаживающая рана, наполненная всем тем дерьмом, которое я натворил.
— Извини, — сказала я ему.
— Не стоит. Теперь я — это я. Все еще ублюдок, но теперь я сам по себе ублюдок. Никто не указывает мне, что делать. — Он взглянул на Элару и улыбнулся. — Ну, время от времени ей это удается, но оно того стоит.
— Он подарил бы тебе весь мир, если бы ты приполз обратно, — сказала я ему, подражая его голосу.
— У меня есть она. У меня есть наши солдаты и наш народ, которых нужно защищать. У меня есть замок, которым нужно управлять. Мне не нужен весь мир. Я просто хочу, чтобы этот маленький его уголок был в безопасности.
— Война с драконом не гарантирует безопасность Железных псов.
Он посмотрел на меня.
— Нет, но это поможет тебе.
— Ты не обязан платить свои старые долги, Хью. Не со мной.
— Просто прими помощь, — прорычал он. — Она тебе нужна.
— О, я приму ее. Триста Железных псов и Хью д’Амбрей. Я была бы сумасшедшей, если бы отказалась.
— Умная девочка.
— Но у нас с тобой все в порядке, Хью. Я серьезно.
— Вот так просто, — сказал он.
— Нет, я думала об этом. Я позволила этому случиться больше ради себя, чем ради тебя. Ты не единственный, у кого в памяти остались трупы. Я убивала по команде. Я не спрашивала почему. Ворон укажет — я убью.
— Ты была ребенком, — сказал он.
— А тебе перенастраивали эмоции. Я полагаю, это то, что называют смягчающими обстоятельствами. Их наличие помогает не так сильно, как должно было бы, не так ли? Я не могу изменить того, что делала. Я могу только идти вперед и стараться делать лучше. Я всегда буду убийцей. Мне это нравится. Ты всегда будешь ублюдком. Какая-то часть тебя наслаждается вышибанием двери и швырянием отрубленной головы на стол.
— N’importe quoi [7] .
7
— Не имеет значения.
Я сделала мысленную пометку попросить Кристофера перевести. Он бегло говорил по-французски.
— Ну и парочка же мы с тобой, — сказал Хью.
— Угу. Сидим здесь, грустные, на крыльце, в то время как вторгается дракон, а у нашего папы кризис среднего возраста из-за золотых колесниц…
Хью ухмыльнулся, а затем его лицо потемнело.
— Сделай для меня одну вещь, — сказал он.
— Эм?
— Не делай с девочкой того же, что сделали со мной.
— Воля Джули — ее собственная воля. Я никогда ни к чему ее не принуждала и не планирую.