Магия в крови
Шрифт:
К бывшему младшему тюремщику никогда не обращались как к господину, на «вы», и он приосанился.
— Дук Жиото я. Из Форы.
Он взял бутыль, и лекарь встрепенулся. Глаза с красными веками ревниво наблюдали за тем, как Жиото разливает вино. Хашик удовлетворенно вздохнул, увидав, что его посудина заполнилась до краев, а гостя — лишь на треть.
— Выпьем за ваше здоровье, юноша, — торжественно произнес лекарь, поднимая чашу. Рука его уже почти не тряслась.
Дук благодарно кивнул, пригубил вино и поставил на стол. Лекарь свою чашу осушил до дна, глянув
— Курите ли вы, Дук?
Жиото помотал головой. Старик ладонью разгреб кучу листьев на столе, нашел тряпицу, положил ее перед собой и развернул — внутри оказались плохо перемолотые табачные листья.
— Что ж вы так, зря, зря, — Хашик извлек откуда-то из складок засаленной одежды трубку с коротким чубуком и принялся набивать табаком. — Курение полезно для грудной полости, поелику очищает ее от вредной пыли, что набивается туда с дыханием.
Закурив, он допил остатки, выпустил под низкий потолок клуб дыма и кивнул.
— Наливайте, мальчуган... Не обидит ли вас такое слово?
Дук капнул себе и вновь до краев наполнил чашку лекаря.
— Из Форы, говорите, — произнес тот. — А позвольте поинтересоваться, кем вы были в Форе?
— В аптеке служил. Копил денег, чтоб в семинарию поступить при аптекарском цехе.
— Да что вы говорите! — Хашик пыхнул дымом в лицо Жиото. — Испытываете интерес ко всякого рода лекарским делам, снадобьям, микстурам и настойкам?
— Испытываю, и преизрядный, — в тон откликнулся Дук. — Только вот опыта маловато имею. Потому и отправился в ваши края: хотел повидать местных травниц... — он врал, не задумываясь над правдоподобностью того, что говорит.
Хашик кивнул — и опустошил чашу. «Быстр он, однако» — подумал Жиото и сказал:
— На дороге мы с моим дружком-вагантом наткнулись на двух господ, которые попали в беду, и решили помочь им, доставить к замку, куда они направлялись. У пожилого господина была отрублена нога...
— Жерант все одно бы умер! — воскликнул старик, преисполняясь гневом. — Тут ни один лекарь, будь он хоть аркмастером цеха аптекарей, ничего бы не сделал! А эта девчонка, которую я качал на руках, когда она была еще дитятей, выкрикнула мне в лицо оскорбления! Молодая дуреха обвинила меня в том, что я не смог спасти ее деда!
— Это вы о госпоже Ларе говорите? — осторожно 1точнил Дук.
— О ней!
Хашик налил себе и выпил.
— Здесь нет необходимых снабдо... снадобий, нет горячей воды, нет толко... овых помощников. Как же можно спасти того, у кого началось заражение крови от грязи, попавшей в рану?
Говорил Хашик еще более-менее внятно, хотя язык его уже начал заплетаться.
— Не слушайте глупых девиц, — Дук вновь разлил вино. — Лучше расскажите, как у вас в этакой глухомани получается кого-то лечить? Я полагаю, для этого требуется изрядное мастерство и опыт...
— И опыт, — кивнул лекарь. — Вот именно, мальчик, мастерство и опыт. Прирзр... зрядные.
— Да, но
Лекарь снова выпил. Дук снова налил.
— Вы умный мальчуган, вы далеко пойдете, — сказал Хашик. Потухшая трубка свисала из его губ. — Но вы еще малоопытны. Есть же растирания и парные банки — это, знаете ли, такие округлые посудинки из жаростойкой глины, их нагревают и прижимают к спине, если человека одолела простуда. И к тому же у меня имеются кое-какие налив... настойки... Наливайте, мой мальчик! Как там в Форе, старый Азерин еще командует цехом аптекарей?
Но Дук не позволил увести разговор в сторону.
Налив, он сказал:
— Азерин вполне здравствует, а вот вы сказали: «настойки», — и мне стало любопытно, ведь именно потому я и отправился к горам. Имеется ли у вас, к примеру, отвар зарицы лесовой?
— А кто его знает, что там имеется, — пробормотал Хашик. — Небось и зарица есть. Костную пыль с настоем серебрянки я там точно видал, так почему бы не быть и зарице...
Трубка выпала из его рта. Хашик нагнулся, похлопал ладонью по полу между своих ног, не нашел трубку — да так и остался сидеть, свесив руки и упершись лбом в край столешницы.
— Не покажете ли мне все это? — отважился спросить Дук.
— Устал я. Спать хочу. Зачем оно вам? — судя по голосу, ставшему глухим и унылым, настроение лекаря резко переменилось. — Вся эта... срань вся эта вонючая?
— Ну что ж, жалко... — протянул Жиото. — Кажется, вы утомились? Тогда я пойду.
Он встал, закупорил бутыль, приподнял ее и громко стукнул донышком о доски. Вино булькнуло. Плечи Хашика дрогнули. Он шумно вздохнул, выпрямился и вдруг вцепился в бутыль, которую Дук прижал к груди.
— Что же вы... юноша, зачем же вы емкость-то...
— Так ведь уплочено за нее, что ж ее оставлять? — возразил Жиото, не отпуская бутыль.
— Коль уплочено — так и пусть себе стоит на столе. Пить будем, употреблять вовнутрь... Я и закуску сейчас какую-нибудь найду... — лепетал Хашик.
Дук всегда искренне сочувствовал собеседнику, с которым общался, растворялся в нем. в его бедах и радостях, даже говорить начинал так, как с ним говорили, незаметно для самого себя подделываясь под чужую манеру речи. Это касалось общения с теми, кто был выше Дука или равен ему положением, а с теми, кто ниже, Жиото обычно не церемонился. Лекарь в замке — должность важная, но не в том случае, когда им служит старый пьянчуга, над которым все только насмехаются.
— Вы вроде больше пить не хотели? — возразил он. — Спать собрались? Так я пойду себе...
— Сядьте! — взвыл Хашик, поднимаясь во весь рост и нависая над Дуком. — Никто не спит!
Дук сел. Старик — его руки опять тряслись — схватил бутыль, вытащил пробку и разлил вино.
— Там и осталось немного, зачем ее куда-то нести? — пробормотал он, прикладываясь к чашке.
— Где ж немного — почти половина, — возразил Жиото.
— В самом деле? А мне сдается, вы ошибаетесь, юноша. Где это моя трубка подевалась? Вы не курите? Так о чем мы с вами беседовали?