Магия вето
Шрифт:
Хмурый Фёдор никак не отреагировал, но пеликан рядом со мной старательно засопел от смеха. Так он Антон или Антуан?
— А мы думали, чушка… ох… ты за нами дольше бегать будешь, — подал он голос, мучаясь с дурнотой, — А тебе на свой род… фух… видимо, насрать… ох… раз так быстро сдался.
Я в недоумении посмотрел на пеликана. Его чёрный чуб смешно потряхивался при тряске, а на лице застыла глупая улыбка.
Совершенно новые ощущения прошлись по моему телу. Ого, оказывается, мой Василий может злиться? Вот так
Плетнёв так и ржал, картинно закинув голову, и все смотрели на него. А пеликан что-то состроил мне, изображая хныканье и утирание слёз.
Детский сад…
На размышление я потратил ровно одну секунду.
Особо сильная кочка, аж все подпрыгнули… и мой локоть втыкается прямо в прикрытую ладонями рожу.
Пеликан, не издав ни звука, шарахается затылком в борт, я лишь чутка подправляю его плечом… и тот свешивается с борта, покачиваясь от тряски, будто действительно он там блюёт.
Готов, не очухается до конца поездки.
Локоть — не кулак. Твёрже стоит рука, больше веса тела вкладывается в удар, если крутануться на пятой точке и докрутить бёдрами. Почему обычно люди так недооценивают локти?
— Предзнаменование, — всё не успокаиваясь, усмехался Плетнёв, — Да скорее Чёрная луна выпрыгнет из Пробоины, чем Ветрову род ответит.
— Николай! — девушка рядом до скрипа сжала талисманчик, — Нельзя оскорблять чужой род.
— А-а-а, — тот весело отмахнулся, а потом позвал пеликана, — Антуан, чего на вашей скамье все такие душные, а?
Его ненаглядный пеликан не ответил. Я лениво оторвал глаза от Плетнёва и перехватил взгляд Громова.
Кажется, тот видел всё. Но даже виду не подал, лишь усмехнулся, скривив губы.
— Феодор, посмотри, что там с Антуаном? — Плетнёв заволновался.
Громов набычился, и отвернулся, глядя назад. Кажется, его тропка с каштаном сегодня разошлась.
Мы как раз выехали из города, и неожиданно грунтовая дорога оказалась в десятки раз приятнее, чем булыжная мостовая.
Теперь я тоже смотрел назад, на город. Архитектура, как в нашем Питере, где уже столько лет пытаются сохранить первозданную чистоту. И трёхэтажный корпус академии с её арочными витражными окнами хорошо был виден отсюда — она стояла практически в пригороде.
За нами вилась пыль, поднимаясь клубами над дорогой и едва не залетая в кузов. Я зажмурился, вспоминая, как вот так нас везли в Африке, совсем тогда юнцов, на вроде бы лёгкую миссию.
Тогда я потерял первого боевого товарища…
Небо над полем было огромным, его не закрывали никакие здания. Я снова приковал взгляд к чёрной Пробоине, которая, словно неудачно собранный коллаж, так и торчала посреди синевы.
Белая луна была уже гораздо ближе. Когда она пересечёт дыру, мне станет ясно, где эта аномалия находится.
Вот только
Я спустил взгляд ниже, где над горизонтом плыла «лимонная» луна. Ей Пробоина никак не угрожала.
— Эй, здесь лунному плохо! — Плетнёв в панике застучал по заднему стеклу грузовика, когда так и не дозвался пеликана, — Остановите, магу плохо!
Откатилась форточка:
— И что, твою вертлявую мать?!
— Так он… в обмороке!
— Мне что, недолунок, ему соломку подстелить?! Луну родную пригнать?! — донеслось грузовика, — Доедем, там разберёмся!
Форточка задвинулась обратно.
В ответ каштан, тарабаня по стеклу, выдал:
— Знаете, кто мой отец?! Он вас всех в Пробоину спустит, вояки безлунные!
Грузовик чуть нажал на тормоз, всех тряхнуло, а Плетнёв разок въехал лбом в стекло.
Машина снова начала набирать скорость, а из кабины послышалось что-то неразборчивое. Про «задницу», «лунных» и «отца». Что-то куда-то требовалось засунуть, вроде.
Плетнёв потёр лоб, с ненавистью прожигая взглядом кабину, а я не спускал глаз с его карманов. Кажется, у меня появилась вполне конкретная цель.
Я снова покосился на девушку рядом. Она, улыбаясь, смотрела на талисман. Да, потускневшая серебряная фигурка человечка, сложившего на груди ладони в молитвенном жесте.
— А тебе хоть раз приходило предзнаменование? — шёпотом спросил я.
Всё грохотало, и она не должна была расслышать. Но девушка кивнула, подвинулась ближе к моему уху.
Её голос возник словно у меня в голове:
— Конечно. Именно дух рода помог мне спастись в прошлом году из пожара. Кто слушает предков, знает всё о себе.
Я не шарахнулся. Псионики спокойно могли усиливать речь друг друга, я лишь удивился, как она это сделала без настройки.
У неё был немного фанатичный взгляд, но я снова посмотрел на карман Плетнёва, где могла быть принадлежащая мне вещица.
Наплевать на предрассудки. Вполне могло быть, что эта девушка — местная верующая, и за её словами мало что стоит. Но сейчас мне, как никогда, тоже надо было «знать всё о себе».
— Я стану оракулом, — уверенно сказала девушка, — Поэтому лучше слышу голоса.
— А голоса другого рода? Ты… могла бы услышать?
Она кивнула. Я потёр подбородок, задумавшись. Зацепок у меня никаких, так что мне любая мелочь понадобится.
— А я… могу услышать?
Спросил я уже слишком громко.
— Ты, безлунь драная?! — Плетнёв снова стал ухахатываться, — Елена, что ты ему мозги пудришь?
А вот девушка, оказавшаяся Еленой, смеяться не стала. Только пожала плечами и с вызовом ответила:
— Голоса есть всегда, они всегда желают счастья своему роду, и ведут нас по жизни. Главное, услышать их.