Магия вооружает
Шрифт:
В жизни каждого наступает момент, когда он просто слишком устал, чтобы спорить. Я открыла рот и поняла, что достигла этого предела. Если бы они не ушли в следующие полминуты, я бы просто заснула сидя.
— Я возьму паренька.
Асканио моргнул. Джули наступила ему на ногу, когда проходила мимо, а он толкнул ее локтем под ребра.
— Если что, звони мне, — сказал Барабас.
— Конечно.
Мгновение спустя и адвокат, и врач ушли. Мы с Рафаэлем посмотрели друг на друга.
— Уходи, — сказала я ему.
— Пока
— Я не позволю тебе пройти через дверь.
— Мы еще посмотрим. — Рафаэль повернулся к Асканио. — Охраняй ее.
— Да, Альфа.
Он ушёл. Асканио закрыл за ним дверь.
Я размышляла на тем, стоит ли заставлять себя подниматься наверх, чтобы лечь в кровать или просто уснуть здесь на этом красивом, удобном деревянном полу. Мое достоинство победило. Как-никак я была крутой, черт возьми. Я могу подняться на двенадцать ступенек. Да, я их сделаю.
Я добралась до койки на втором этаже и рухнула лицом вниз. Была тщетная попытка снять обувь, но мир ускользнул из моих пальцев прежде, чем я успела поднять голову с подушки.
*** *** ***
— Андреа? — прошептал Асканио рядом со мной.
Я открыла глаза.
Он сидел у моей кровати.
— Извини, что разбудил тебя. Моя мама за дверью. Могу я впустить ее?
— Конечно, ты можешь впустить ее.
— Спасибо.
Он побежал. Я протерла глаза и села. Заводные часы на ночном столике у койки показывали семь вечера. Каждая клеточка моего тела ныла от боли. Внизу звякнул металлический засов — Асканио открывал дверь. Я заставила себя подняться, обойти чердак и присесть наверху лестницы.
Асканио распахнул дверь и отошел в сторону. Вошла Мартина. Она обладала редкими внешними данными: своего рода царственная красота на распутье между суровым и чувственным, но не переходящая ни в то, ни в другое. Ее темные волосы венчали голову заплетенной полумесяцем косой. А загорелая кожа была безупречной. Черты лица крупные и четко очерченные. Она держалась с величественным спокойствием, настолько сдержанно, что это притягивало к себе людей. Барабас называл ее «королевой Мартиной». На ней были джинсы и блузка оливкового цвета, но прозвище все равно ей шло.
Асканио закрыл дверь, запер ее и неловко остановился. Я никогда раньше не видела его таким скованным.
— Как ты? — Мартина потянула к нему руку, чтобы коснуться щеки, но остановилась перед самим контактом, как будто передумала.
— Я в порядке… Спасибо.
— Я принесла тебе твое любимое, — сказала она, протягивая ему корзину.
Асканио снял полотенце с корзины и улыбнулся. Это была застенчивая маленькая детская улыбка, настолько отличавшаяся от его подросткового образа Дон Жуана, что я вначале не поверила своим глазам.
— Тебе стоит поесть, — сказала она.
Асканио взглянул на
— Ничего страшного, — сказала Мартина. — Вперед. Я побуду с Андреа.
Асканио взял корзину, наклонился и поцеловал мать в щеку. Затем он развернулся и пошел на кухню.
Мартина поднялась по лестнице и села рядом со мной.
— Что в корзине? — Спросила я.
— Канноли, — ответила она. — Они ему, и правда, очень нравятся.
Она проделала весь этот путь сюда, просто чтобы привезти их? Что-то здесь не так.
— Рафаэль когда-нибудь рассказывал тебе нашу историю? — спросила она.
— Нет. — Я знала, что по какой-то причине Асканио одно время жил не с кланом, но это все.
Она кивнула.
— Я была молода и жила на Среднем Западе. Меня не кусали — я родилась будой. Моя мать тоже была будой, и отец — оборотнем. У меня была прекрасная семья, Андреа. Меня очень любили.
— Что же случилось?
Забавно, я думала, что вся ее уверенность в себе создаст дистанцию между нами, но она казалась довольно приятной. Ее голос успокаивал меня.
— Случилось наводнение, — сказала она. — Одно из тех безумных наводнений, которые иногда обрушиваются на такие штаты, как Айова. Река вышла из берегов и унесла наш город. Мы сидели на крыше, а моя мама увидела наших соседей, проплывающих в машине с детьми на заднем сиденье. Машина тонула, и все кричали. Автомобиль совсем погрузился под воду. Моя мать была сильнее отца, поэтому она поплыла спасти их. Но она не вернулась. Отец тоже нырнул, чтобы вытащить ее. Но и он не вернулся. Я сидела там на крыше и плакала, кричала и плакала, умоляя Бога позволить им вернуться, но передо мной не было ничего, кроме мутной реки.
Я могла представить, как она сидит на крыше и плачет.
— Это ужасно.
— Меня приютили бабушка и дедушка, но это было не то же самое. Я сбежала, как только смогла, и начала путешествовать, хватаясь за случайную работу тут и там, прыгая по барам и подрабатывая официанткой в закусочных. Я была в некотором роде дикой. Если у парня были красивые глаза и сильные бицепсы — я в игре. — Она улыбнулась, и в ее глазах блеснула маленькая искорка. — Я искала любовь не там, где надо. Мне просто хотелось веселиться.
— Вы нашли своего единственного?
— Я находила много «единственных». Но ни один роман не продлился долго. Я не знала этого тогда, потому что была молода и наивна, но той «великой любви», которую я так отчаянно искала, в то время со мной просто не могло случиться. Я даже не знала, каким человеком сама хочу стать, не говоря уже о том, что мне нужно от парня. Но я жаждала той любви, которую потеряла, поэтому у меня возникла блестящая идея: я забеременею и у меня появится ребенок. Дитя будет любить меня, несмотря ни на что, потому что я буду его мамой. Мы были бы маленькой семьей вместе. И все было бы так, как раньше.