Магнолии, девушка, солнце…
Шрифт:
– Тогда что же есть истина? – дрогнувшим голосом спросила Маруся.
Урманов задумался, потом изрек торжественно:
– А истины нет!
– Как? – нахмурилась Маруся. – Что же тогда есть?
– Я же говорю – ничего! – с торжеством повторил Урманов. – У каждого своя правда, и мы не можем знать, у чьей правды больше прав на существование, а у чьей меньше. Даже вещи очевидные, безусловные, казалось бы, могут обернуться совершенно неожиданной стороной. И наоборот… Зло становится добром, а добро – злом.
«Выходит, он оправдывает свое убийство… – догадалась Маруся. – Этот Урманов пытается доказать себе,
– А убийство? – словно нехотя спросила она.
– Ты имеешь в виду сознательное лишение другого человека жизни? А казнь преступника – что это такое тогда?
Маруся отвернулась, глядя вниз. Камни блестели острыми гранями, между ними росла трава. Урманов – преступник, и то, что она сейчас совершит, будет называться казнью…
– Я думаю, особо мудрить не стоит, – неожиданно обретя уверенность, спокойно произнесла Маруся. – На самом деле истина очень проста, и она лежит на виду, надо только уметь ее увидеть. Она в нас самих, и единственное, что требуется, – понять ее.
– И что же ты поняла? – с ласковой улыбкой спросил Урманов.
Он стоял теперь, опершись локтями на балюстраду, в умиротворенной, разнеженной позе. Урманов, этот разглагольствующий убийца, явно любовался Марусей. Туристы уже набрали воду и теперь послушно брели вслед за экскурсоводшей в панамке к автобусу. Никто из них и не думал оглядываться.
Если толкнуть Урманова, то он легко свалится вниз, на камни…
«Я поняла, что ты не имеешь права жить», – хотела сказать Маруся, но вместо этого вдруг спросила:
– Леонид, а кем ты работаешь?
– Я? О, у меня очень интересная работа! – засмеялся он. – Уникальная, можно сказать… Я инженер. Проектирую аттракционы.
– Ка… какие еще аттракционы? – растерялась Маруся. Она ждала совершенно другого ответа, ждала, что Урманов поведает о том, что он бизнесмен (и почему Маруся была уверена в этом?), насколько он важная и значительная персона, сколь крутыми и важными делами занимается и даст понять Марусе, как ей повезло, что на нее обратил внимание он, Его Высочество…
И такой нелепый, неожиданный ответ!
– Те самые аттракционы, которые стоят в парках развлечений. Горки, качели, карусели, «колеса обозрения», комнаты страха… Ну, разумеется, очень современные, очень сложные конструкции!
– Неужели?.. – пробормотала Маруся.
– Граждане, не отставайте, пожалуйста! – донеслось до них. Это кричала экскурсоводша в мегафон. Маруся обернулась – все группа смотрела теперь на них. Момент был безвозвратно потерян…
– Идем! – Урманов подхватил свою спутницу под локоть и потащил вперед. – Я вот недавно был на выставке в Париже – там мы представляли свои разработки. Сейчас ведь как – придумываешь что-нибудь оригинальное, а нас целый коллектив, и, поверь, я не самый там главный, и везешь показывать это другим людям, на выставку. Понравятся им наши разработки – сделают нам заказ, нет – соси лапу!
– И что?
– Что?
– Понравились ли французам ваши аттракционы?
– Еще как! Такой заказище мы получили… Если б не это, меня бы гендиректор ни за что в отпуск бы не отпустил!
Есть женщины легкомысленные, есть – не очень. Есть стервы, клуши, есть с «изюминкой», без «изюминки», есть расчетливые, корыстные. Есть гневливые и отходчивые, есть холодные и злопамятные. Есть мягкие и великодушные…
А вот к этой женщине не подходило ни одно из определений.
Когда Леонид Урманов попытался классифицировать свою новую знакомую с помощью привычных категорий, то у него ничего не получилось.
Та, которую звали весьма прозаичным именем – Маруся, решительно не желала втискиваться в общепринятые рамки. Может быть, потому, что в ней была какая-то тайна, загадка, драма – пока недоступная ему?
В первый раз он увидел ее утром, после дождя, входящей с веранды в столовую, сквозь лучи пробившегося сквозь тучи солнца. Она была окутана золотистой дымкой – смутный, колеблющийся контур, движущийся прямо на него и к тому же обладающий голосом. Своего рода атмосферная аномалия. О чем она тогда говорила? Кажется, приглашала всех желающих посетить тренажерный зал… Урманов не сразу понял смысл сказанного, его сознание сначала заполнил ее голос.
Каким он был?
Тихим? Нежным? Проникновенным? Нет, не то! Ее голос можно было сравнить только с музыкой или звуками природы – шелестящей на ветру листвой или шумом моря например… Но опять же все эти сравнения грешили земной, чисто человеческой примитивностью. Скорее таким голосом говорили бы ангелы, если б существовали (тьфу ты, какое пошлое опять сравнение!).
Было еще нечто пугающее – в первый момент Урманов не смог смотреть на нее прямо. Только косился. Поскольку чувствовал, что зрение его пока еще не приспособилось к подобному…
Единственное, что для Урманова было ясно, так это то, что он почти пропал. Если он станет смотреть на эту женщину прямо, если он поддастся ее голосу, то сгинет окончательно – поскольку он, Леонид Андреевич Урманов, являлся убежденным, фанатичным холостяком.
А женщина из грозовых туч могла легко заморочить ему голову. Лишить всех принципов.
Урманов, пережив за завтраком эту атмосферную аномалию, твердо решил – не связываться. Даже не думать. Ну ее! Ибо нет счастья в любви и браке, а есть только мифы о нем, об этом счастье. Сказки для романтичных девиц. Все люди – чужие, все – враги и лишь короткое время способны терпеть кого-то другого возле себя, поскольку природа еще не отменяла основной инстинкт… А хотя есть еще и другой инстинкт, который связывает двоих – мать и дитя. Да и то такая привязанность тоже не всех делает счастливыми!
Женщина по имени Маруся (именно так назвали незнакомку тетки за соседним столом, между собой превознося ее тренерские способности и человеческие качества) являлась ловушкой.
Она была слишком трогательной, слишком нежной. Она походила на героинь кинофильмов. Какие-то смутные образы детства, ранней юности… Она слишком напоминала тот идеал, к которому Урманов подсознательно стремился всю жизнь.
Он не являлся анахоретом: в подмосковном Пушкине всегда ждала его некая красавица по имени Регина, а Теплом Стане – добрейшая Гуля Соловьева искренне радовалась каждому его визиту (последнее воскресенье каждого месяца). Кроме того, были мимолетные командировочные романы (а путешествовал по роду своей деятельности Урманов часто). Но ни Регина, ни Гуля Соловьева, ни прочие не могли свернуть его с пути истинного. Он ловко избегал брачных пут и ни одной женщине ничего не обещал.