Магнолии, девушка, солнце…
Шрифт:
Марусю передернуло от отвращения. Его слова показались ей чрезвычайно убогими и пошлыми.
– Не надо, Лёнечка… – холодно прервала она Урманова. «Нет, откуда ему знать правду!»
– Только ты меня не перебивай, – покачал он головой. – Так вот, мы уже сколько времени вместе, а я еще не сказал тебе того, что должен был сказать. Но дело в моем характере и в том, что я никогда раньше не думал о подобных вещах и, вообще, такой человек… – он сбился. – Короче, лучше поздно, чем никогда! Я должен это сделать, и я это сделаю…
– Чего ты хочешь? – пожала плечами Маруся.
Медленно вспыхнули фонари в еще зеленых кронах деревьев.
– Жениться на тебе, вот что.
– Ты шутишь? – остолбенела она.
– Еще никогда я не был так серьезен, – сказал Урманов и попытался притянуть Марусю к себе. – Ты даже не представляешь, что значит для такого человека, как я, подобное решение…
– А какой ты? Считаешь себя особенным? – одними губами улыбнулась Маруся. – Не надо, Лёнечка, не надо ради меня менять свою жизнь…
– Я люблю тебя, – угрожающе произнес Урманов и развернул Марусю к себе. – Я… да ты просто не представляешь, как я тебя люблю!
– Разве ты способен любить? – тихо, отчетливо прошептала она, глядя в его темные зрачки.
– Еще как! – тоже тихо ответил Урманов и поцеловал ее. – Я полюбил тебя сразу, как увидел. Я узнал тебя.
– Узнал? – дрогнувшим голосом растерянно переспросила она.
– Да! Ты – лучшая, главная, самая хорошая… Ты моя мечта. Ты солнышко. Ты мое вдохновение!
– Какое еще вдохновение? Разве ты поэт или художник? – пробормотала Маруся.
– Это неважно! Я о том вдохновении, которое должно быть у каждого человека… Это когда все делается с радостью и удовольствием, и даже дышится – тоже с радостью!
На миг Маруся представила нечто вроде фотографии из семейного альбома: Леонид Урманов, она и пухлый младенец у них на руках. Все трое улыбаются в объектив, все трое счастливы.
Ничего более невероятного и придумать было нельзя. Маруся даже затрясла головой, пытаясь отогнать от себя эту нелепую картинку. О, сколь коварно воображение, сколь жестоко оно может посмеяться над человеком!
Во-первых, она не выйдет замуж за убийцу Арсения.
Во-вторых, она не родит ребенка от убийцы Арсения.
В-третьих, она должна поквитаться за Арсения.
– Ты с ума сошел… – прошептала она и, размахнувшись, ударила Урманова в грудь обеими руками. – Ты негодяй!
– Маруся… – тот едва удержался на ногах. – Ты что?!
– Ты… Я тебя ненавижу! – выдохнула она и, словно дикая кошка, попыталась выцарапать ему глаза. О, какое это было наслаждение, как невыразимо приятно было вновь стать самой собой и делать то, что уже очень давно хотелось сделать… К несчастью, Урманов вовремя увернулся, и Маруся даже не задела его.
– Маруся!!! – перепугался тот, отступив еще на один шаг.
Маруся
Тогда Маруся ударила его головой по лицу.
– Больно же! – возмутился тот. – Я чуть язык себе не прикусил между прочим!
Она наступила ему на ногу, попыталась сделать подсечку, но Урманов держался стойко. Перехватывал ее руки, не давал размахнуться в полную силу, ловко отскакивал, когда надо было.
– Я хочу тебя убить! – Маруся заплакала от бессильной ярости. – Я тебя ненавижу-у!..
– Да за что? Что я тебе такого сделал? – Урманов тоже то ли плакал, то ли смеялся. – Вот уж не думал, что ты так неадекватно отреагируешь на мое предложение… Девушки обычно радуются, а ты…
– Девушки? Интересно, скольким ты сделал предложение?.. – прошипела Маруся, мало что соображая.
– Только тебе! – заорал он, стиснув ей обе руки.
Самым неприятным было то, что он не врал – Маруся это чувствовала.
– Больно… – Она закрыла глаза и затихла, качаясь на волнах своей ненависти.
– Где? – Урманов мигом отпустил Марусю, поцеловал ей сначала одну руку, потом другую – так обычно утешают маленьких детей. – Я нечаянно… Ей-богу, ну зачем же так буйствовать, а? Здесь больно? А здесь?.. – Он снова принялся целовать ее уже куда попало. – Я тебя обидел, да? Мне надо было еще раньше сделать тебе предложение? Сразу сказать, что люблю? Но ты учти, Маруся, люди годами проверяют свои чувства, а у нас…
Она застонала, пытаясь вырваться.
– Куда?.. – он снова прижал ее к себе. – Ну хорошо, ты права. Да, ты права! Я должен был сначала тебе сказать, что люблю, а потом лезть со своим дурацким предложением… Или ты меня ревнуешь? О глупая, как можешь ты себя сравнивать с кем-то! Или… или что? В чем дело-то? Маруся!
Мимо прошли отдыхающие, подозрительно покосились в их сторону.
– Нет, нигде невозможно поговорить! – с тихой яростью возмутился Урманов. – Пойдем ко мне, там, по крайней мере, дверь запирается!
…Урманов не просто запер дверь на ключ, но еще и подпер ее стулом.
Потом он бросился к Марусе, стащил с нее мокрый дождевик, помог снять кроссовки.
– Ты дрожишь… Тебе холодно? – он посадил ее к себе на колени. – Ну поговори со мной! Что тебя мучает? Поговори со мной!
Она снова затрясла головой. Урманов одной рукой стянул с нее свитер, потом джинсы. Посадил ее на кровать, потом быстро разделся сам. У Маруси даже не было сил ему сопротивляться.
– Ты все еще на меня злишься? Ну накажи меня, – вполне серьезно произнес он, одним движением выдернул ремень из своих брюк и бросил ей. – Ударь. Я ничего тебе не сделаю. Если тебе от этого легче, ударь меня!