Магнолии, девушка, солнце…
Шрифт:
– Сюда придет Алевтинин жених? А ты саму Алевтину-то предупредил? – встревожилась Маруся.
– Нет, конечно! – искренне удивился Виталик. – Я решил – пусть ей сюрприз будет.
– Господи, Виталик, она же его ненавидит!
– Ха-ха, ты думаешь, я совсем ничего не соображаю? Ты думаешь, я просто так старикана этого к нам пригласил?.. Я ж не с бухты-барахты это сделал, а после того, как обстоятельно с ним побеседовал! И знаешь, что выяснилось – не бросал он вовсе нашу Алевтину.
– Как?
– А вот так. Этот Фокин мне поведал, что тогда, тридцать
– Как нелепо все…
– И не говори! – Виталик попробовал поварешкой свое варево. – А ничего супец получается… Так вот, Фокин обиделся на нашу Алевтину и с горя женился на ком-то еще. Потом дети пошли, внуки… Короче, последние лет десять он вдовец и все время Алевтину вспоминает. Типа – он не прав и надо было все-таки разыскать ее тогда, не прошла она со временем, любовь-морковь эта… Как ты думаешь, Маруся, получится у них сейчас что-то?
– Не знаю… А вдруг с Алевтиной удар случится, когда без всякого предупреждения сюда явится этот самый Фокин?
– Какой удар, ты что? У нее давление, как у космонавта, а сердце – как у девочки двадцатилетней, она сама сто раз хвасталась! – покачал Виталик головой.
– Все равно надо ее подготовить.
– А как же сюрприз? – расстроился Виталик. – Такие вещи, между прочим, на всю страну транслируются: жених нашел невесту, которую потерял тридцать лет назад! Или еще я видел по телевизору сюжет – брат нашел сестру, с которой не виделся пятьдесят лет. Или – как один мужик, сирота, воспитывавшийся в детдоме, узнал, что он наследный эфиопский принц! И родственников там у него, в Эфиопии, человек пятьдесят, не меньше. Вот счастье-то было!
Маруся задумалась.
– Ну, я не знаю… Ты эту кашу заварил, сам и расхлебывай!
– Кстати, может, все-таки налить? – Виталик кивнул на кастрюлю.
– Н-нет, спасибо!
Вечером, ближе к семи, Маруся заглянула к Алевтине Климовне. Соседка вышивала бисером очередной букет, телевизор был включен.
– …правила поведения на танцевальном вечере одинаковы, ибо относятся не к танцам как к таковым, а к людям, – вещал импозантный диктор. – Дурно и некрасиво поступает тот, кто, получив отказ, тут же приглашает соседку отказавшей. Получается, что ему все равно, с кем танцевать. Если танцы происходят в ресторане, то мужчина, пришедший с дамой, может пригласить другую даму на танец только после того, как он уже танцевал со своей спутницей, или тогда, когда его спутница приняла приглашение другого мужчины. Если вы пришли в ресторан с друзьями или со своими родственниками и сидите
– Алевтина Климовна, можно к вам?
– Маруся? Заходи, – кисло произнесла соседка и сделала у телевизора звук потише.
– Алевтина Климовна, я обещала Витальке, что ничего вам не скажу, но мне кажется, вас все-таки надо предупредить, – решительно начала Маруся. – Сейчас придет один человек, которого вы не видели очень давно…
– Какой человек? Чего еще там этот алкаш придумал?!
– Он ничего не придумывал, просто совершенно случайно нашелся тот, кого вы всю жизнь считали злодеем, а он ни в чем не виноват, оказывается – просто череда нелепых совпадений, и только…
Лицо Алевтины Климовны стало каменным, а глаза за стеклами очков вспыхнули черным огнем.
– Модест? – произнесла она с ледяным презрением, моментально догадавшись, на кого намекает Маруся. – Я так и знала, что рано или поздно он явится ко мне! Негодяй, без стыда и совести…
– Алевтина Климовна, я вам сейчас все объясню! – нетерпеливо закричала Маруся и принялась торопливо пересказывать ей все, что услышала от Виталика.
Алевтина Климовна слушала молча, не перебивая, и по лицу ее временами пробегала дрожь.
– …нет, Виталька, конечно, взял на себя чересчур много, но, с другой стороны, вы ведь сами никак не можете забыть прошлое, вы все время вспоминаете события тех дней, проклинаете своего Модеста… Может быть, все действительно не так, как вы думаете? И знаете еще что – никогда не поздно стать счастливой! – вдохновенно выпалила Маруся.
Алевтина Климовна поджала губы. Потом посмотрела на часы. Постучала пальцами по столу.
Затем отложила вышивание в сторону, встала и распахнула шифоньер, из которого на Марусю едко пахнуло геранью (с помощью листьев этого растения Алевтина боролась с молью).
– Как ты думаешь, что лучше – этот костюмчик или это платье, а? – сухо спросила она Марусю, вытащив из шифоньера свои наряды.
«Костюмчик» был ярко-синего цвета, с гигантскими лацканами и накладными, не менее огромными карманами. Платье же переливалось люрексом всех цветов и напоминало шедевр художника-импрессиониста. Маруся представила Алевтину сначала в том, а потом в другом наряде…
– А чего-нибудь попроще нет? – сдавленно спросила Маруся, стараясь не дышать пропитанным геранью воздухом.
– Да, ты права, а то подумает, будто я ради него так вырядилась! – мстительно произнесла соседка и накинула на плечи длинную белую шаль. Затем тщательно подвела губы оранжевой помадой:
– Так ничего?
– Очень, очень неплохо… – успокоительно кивнула Маруся.
И в этот момент раздался звонок.
Виталик распахнул дверь, и в квартиру зашел тот, кого Алевтина называла «негодяем без стыда и совести». Маруся была абсолютно уверена, что сразу узнает Модеста Павловича Фокина, даже постаревшего, ведь сколько раз Алевтина описывала своего жениха самым подробнейшим образом…