Магония
Шрифт:
Джейсон качает головой:
– Неважно. Мы разберёмся, Аз.
– Уверен?
Он заправляет эклеры начинкой, поливает сверху шоколадом – и всё готово.
– Да. С днём рождения. – Джейсон небрежно втыкает свечку в один из эклеров и поджигает фитиль.
– Сегодня не мой день рождения.
– Ну и что? Твоё желание прибыло пораньше. Если не задуешь, я сам это сделаю.
Какое-то время я пялюсь на свечу. Она некапающая.
– Вот возьму и загадаю желание вместо тебя, – предупреждает Джейсон. – Тебя оно не обрадует.
–
– Тебя в костюме аллигатора. Катающейся на роликах. Поверь, я вполне могу это устроить.
Я против воли улыбаюсь. И закрываю глаза.
– Желание, – напоминает Джейсон, будто я могу забыть загадать.
Загадываю. Дую. Смотрю на Джейсона.
Джейсон смотрит на меня. Жуёт свою нижнюю губу.
– У меня для тебя подарок, – говорит.
– Давай, – отвечаю, и внезапно наполняюсь надеждой, потому что такое мне даже в голову не приходило. Вдруг привидевшийся мне корабль его рук дело? – Ты использовал проектор или что? Это ведь розыгрыш, да?
Джейсон просто глядит на меня. Для него не типично. В нормальном состоянии он бы швырнул что-нибудь через стол с безумной улыбкой. В прошлом году он подарил мне террариум с блошиным цирком. Купил его у какого-то бедолаги, что всю жизнь посвятил тренировке блох. Вскоре они умерли, как и положено блохам, но до того продемонстрировали множество обалденных сальто.
– Что это? – спрашиваю я. – Где он?
Тычу в карман рубашки Джейсона. Ничего. Но ощупывать его грудь вдруг кажется невероятно странным, и я отдёргиваю руку, словно обжёгшись. И тут же делаю вид, что просто пальцы свело. Я всё ещё ощущаю под своей ладонью его тело, твёрдое и тёплое, и… о, нет, нет, вообще нет.
– Я отдам его тебе, когда будем смотреть видео про кальмара, – наконец произносит Джейсон. Я озадачена. Совсем забыла про видео, а он уже достаёт ноутбук. – Темнота, – говорит. – Нужна темнота.
– Подвал.
Как правило, это супер-обыкновенно. Мы большую часть времени торчим в подвале или гараже.
Но Джейсон так на меня смотрит, что я поневоле начинаю гадать, а не выдумка ли этот гигантско-кальмарский фильм и не планирует ли друг на самом деле сотворить чего-нибудь дикое: к примеру, в дверях подвала вылить мне на голову воду или всучить мазь бессмертия. Я не думаю о другого рода вещах, которые он мог бы пожелать со мной сделать, потому что он – это он, а я – это я.
Мы садимся на диван, почти как среднестатистические подростки, а не два человека, которые собираются смотреть запись головоногого, незаконно скачанную с закрытого канала.
Джейсон настраивает ноут и выводит на экран видео. Затем достаёт блокнот, что-то строчит, вырывает и складывает листок. Он колеблется, но всё же протягивает его мне через диван.
Разворачиваю и смотрю на записку.
«Я { } тебя больше, чем [[[{{{}}}]]]».
Просто круглые, квадратные, фигурные скобки, а в них – ничего. Гляжу на Джейсона. Он отворачивается.
–
Подняв кулак, Джейсон ударяет по моему. И не убирает руку. Я чувствую его костяшки. Чувствую, как краснею. С моей голубоватой кожей цвет, наверное, получился скорее лиловый.
Целую вечность мы смотрим на чёрный экран. Затем что-то начинает слегка светиться – приманка для кальмара.
Я думаю о записке.
Я хочу сказать: «Я тоже».
Хочу сказать: «Я знаю».
Хочу сказать: «Я могу прочесть пробелы в твоих предложениях. Могу заполнить пространство между твоими буквами. Я знаю твой язык. Это и мой язык тоже».
Хочу всё это сказать.
Но вместо этого пялюсь на экран и добрых полторы минуты говорю лишь { }, пока наши с Джейсоном пальцы сплетаются словно по собственной воле.
Появляется кальмар – яркое созвездие в ночном небе, на котором до этого вообще ни одной звезды не было. Он раскрывается, он серебристый, вращающийся, и он прямо там. Плавает возле камеры – живой и невероятный. Его глаза, щупальца, гигантский размер… Вот он, здесь, тот, кого прежде мы видели только мёртвым или умирающим.
Живой.
Мы с Джейсоном не смотрим друг на друга.
И наверняка оба плачем.
Я остро ощущаю его присутствие рядом: его рука в моей руке, обтянутое джинсами колено прямо возле моего колена. Я чувствую запах лимонной цедры – ей он очищает руки, дабы избавиться от любых токсинов, которых касался. Угольного мыла, которым отмывает всё остальное. Запах карандашной стружки и графита. У меня есть лишь { }.
Джейсон пробегает пальцами вверх и вниз по моей руке, второй ладонью поглаживает моё запястье и, и, и.
&, &, &.
!!!
Я не могу на него взглянуть.
Наконец, в тишине фильма, когда кальмар уплывает назад в свой мир, я с трудом выдавливаю:
– Хочешь знать, что я загадала?
Будто Джейсон не в курсе. Думаю, у нас с ним одно желание на двоих. Мы оба качественно притворяемся, мол, ни в чём не уверены, но это не так.
– Мне не надо знать.
Джейсон смотрит на меня и растягивает губы в кривой улыбке, которая близка к тому, чтобы вообще не быть улыбкой.
– Аза, – говорит и наклоняется.
Я тоже хочу податься к нему, тоже хочу и начинаю, и не могу дышать, и я – это я, а он – это он, и мы лучшие друзья, и что происходит? Поцелуй для больной девчонки?
Нет, нет, это Джейсон. В миллиметре от меня. Он всё ещё плачет, и я тоже. Я наклоняюсь вперёд, и он наклоняется, и
Молния.
Белая, шипящая. Волосы на всём теле встают дыбом. Чувствуется озон. О боже, она шибанула на моём заднем дворе. За подвальными окнами. Прямо за ними. В паре метров.