Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна
Шрифт:
– Так.
– Поэтому нам нужно помочь Эйзенхорну – как уж сумеем, – продолжил Драшер. – Мы, конечно, можем оказаться бесполезными, но должны попытаться. Как ты только что сказал? «Понятия не имеет, но все равно идет»?
– Да, что-то вроде этого, – кивнул наемник.
– Я согласен с магосом, – подал голос Вориет.
– Заткнись, – велела Макс. – Ты едва на ногах держишься.
– Но это не мешает мне высказать свое мнение, – парировал дознаватель.
– Ладно, – подытожил Нейл, – мы пойдем наверх. Посмотрим. Если это что-то, с чем нам нет смысла тягаться, – то убираемся
– В ордо? – спросила Макс.
– Да, – сказал Нейл.
– В ордо? – Вориет повторил вопрос.
– Думаю, мы уже зашли слишком далеко, чтобы прятаться, Дарра, – сказал наемник. – Думаю, Эйзенхорн вскоре тоже понял бы это. У нас здесь есть солидная база доказательств по Когнитэ. Старые… разногласия больше не имеют значения. Если мы не сможем выручить Эйзенхорна, то будем носиться с криками о помощи, пока священная, мать ее, Инквизиция не прилетит сюда, паля изо всех стволов.
– Даже если это значит, что остаток жизни вам придется провести в заточении? – спросил Драшер. – Или что вас сожгут как еретиков? Они ведь еще практикуют сожжения?
– Даже если так, – сказал Нейл.
– Ну, с последней частью я в целом согласна, – произнесла Макс. – Вызовите ордо. Магистратум. Территориальную гвардию. Всех, кого только можно. Но что касается остальной части этой пафосной беседы… не знаю, отчего я все еще не разочаровалась в людях окончательно…
– И я, – признался Нейл. – Нас вряд ли назовешь мощным отрядом.
Они располагали крупнокалиберным «Тронсвассе» Нейла, компактным «Регитом» Драшера, который Макс подобрала и перезарядила, и трофейным лазпистолетом, доставшимся от Стрикал.
– Ну что, пойдем? – Нейл развернулся и возобновил подъем. Настала очередь Драшера тащить Вориета, и Макс ушла вперед по ступеням, двигаясь сразу за наемником.
– Спасибо, – шепнул Вориет Драшеру.
При каждом шаге дознаватель морщился и вздыхал:
– За что?
– За то, что не все рассказали Нейлу. Обо мне. О том, что Эйзенхорн про меня сказал.
– Это не мое дело, – сказал магос.
– Там, внизу, вы довольно убедительно демонстрировали нечто совершенно противоположное, – заметил Вориет.
– Да, но что было, то прошло. И теперь у нас более чем достаточно насущных проблем.
Они продолжали ковылять вверх. Драшер придерживал дознавателя за талию.
– Но вы все равно должны им все рассказать, – продолжил магос.
– Кому?
– Ордо. Своим командирам. Если вам удастся отсюда выбраться, то расскажите им то, что знаете. Что видели. Во что верите.
Вориет кивнул.
– Нехорошо, – сказала ушедшая вперед Макс, глядя на механизмы машины над головой.
Пока еще далеко, на верхних уровнях башни, разгорался странный зеленый свет. Он постепенно расползался и становился все ярче.
Откуда-то подул ветер. Фоновый гул усилился.
Внезапно, хотя и плавно, все колеса, шестерни и маховики пришли в движение. Ткач начал вертеться все быстрее, жужжа и поскрипывая. Медленно вращающиеся механизмы неожиданно пробудились к активной жизни.
– И правда, – крикнул Нейл, перекрывая рев разогнавшихся шестерен, –
Глава двадцатая
Лишенный разума
Эйзенхорн скрылся в тенях и замер. Из-за усилившегося гула Ткача ему стало тяжело концентрироваться на происходящем.
Еще тяжелее, чем раньше. Даже когда машина просто гудела фоном, он чувствовал себя измотанным и опустошенным Чтобы взобраться на верхние уровни башни, инквизитору потребовалось куда больше времени, чем он рассчитывал. Эйзенхорн в очередной раз убедился, насколько старым и ненадежным стало его тело. Оно держалось только благодаря аугметике и металлическому экзоскелету. Подъем, даже медленный, иссушал его силы и вызывал одышку.
А теперь и его разум, та часть, которой он всегда мог доверять, казалось, стал таким же бесполезным, как и тело. Его будто душили, опрокидывали во тьму, сквозь которую не мог пробиться псионический дар. За глазными яблоками пульсировала резкая боль.
Ткач, пришедший в состояние активности, громко шумел. Настолько громко, что напоминал самое сердце завода Механикус. Сарк или Гоблека – или оба вместе – что-то затеяли. И наиболее очевидным казалось, что замысел направлен против него.
Эйзенхорн задумывался о банальном саботаже. У него с собой было два автопистолета – тяжелый «Гекутер» сорок пятого калибра, заряженный стандартными боеприпасами, и более компактный «Сципион» с обоймой специальных пуль, висевший в нагрудной кобуре.
Нескольких попаданий таких снарядов хватило бы, чтобы повредить или даже уничтожить Ткача. Эти устройства были печально знамениты своей нестабильностью. К тому же у него по-прежнему оставались кое-какие псионические способности и небольшой, но мощный словарный запас Энунции.
Но даже если ему удастся сломать или уничтожить Ткача, что тогда? Все они заперты в сумеречной зоне и тоже погибнут. Канет в Лету бесценная база Когнитэ на Гершоме, и вместе с ней – все, что он узнал от Джафф о Короле-в-желтом, Санкуре и субсекторе Ангелус.
Одна из ключевых угроз будет устранена, но ее корень останется.
В очередной раз он собрался с силами и попытался дотянуться разумом до Медеи Бетанкор в Каранинах. Бесполезно. То ли складка в ткани реальности не пропускала псионические сообщения, то ли его способности практически иссякли. Эйзенхорн подозревал, что истинно второе предположение.
Какие еще есть варианты? Можно продолжать идти вперед и сразиться с Гоблекой и Сарком. Или уйти. Энунция позволила ему развернуть реальность и переместиться в Кештре вместе со свитой. И, наверное, она же поможет ему отсюда выйти?
Но Ткач продолжит работу, а Сарк и Гоблека останутся в живых. И нет никакой гарантии, что если он уйдет, то сможет когда-либо вернуться.
Инквизитор полагал, что до площадки с клеткой уже недалеко. Оттуда струился яркий янтарно-золотистый свет, из-за которого все механизмы вверху казались лишь смутными силуэтами, а тени внизу становились резче и темнее.