Махно и его крах

Волковинский В. Н.

Таким образом, между Махно и «Набатом» произошел окончательный разрыв. Вернувшись в Харьков, где с 3 по 8 сентября 1920 г. проходила Всеукраинекая конференция «Набата», Барон подверг Махно критике. Делегаты признали, что Махно перестал по сути быть анархистом и что свои «личные капризы» он не всегда умеет подчинять общим интересам. Это известие не очень огорчало батьку, да и думать ему теперь приходилось о более реальных вещах.

Кулачество, как и набатовцы, все больше становилось недовольным политикой Махно. Оно не только потеряло веру в создание независимой «кулацкой республики», но и возмущались тем, что на его плечи ложился нелегкий труд — обеспечить ненасытное махновское войско всем необходимым. Остальное крестьянство также увидело, что дальнейшая борьба батьки с Красной Армией, ослабление советского тыла откроют путь Врангелю для захвата Украины и реставрации буржуазно-помещичьих порядков. Чтобы спасти в этих условиях социальную базу махновщины и не утратить поддержку со стороны богатого крестьянства, батька быстро переориентировал

свою политику и начал искать пути примирения, а затем и сотрудничества с Советской властью. Многие командиры, в том числе Белаш, Куриленко, Хохотва, понимали, что борьба против черного барона на стороне Красной Армии была единственной возможностью спасти махновщину, вернуть в свои ряды крестьян, покидавших ряды армии Махно. Не все махновские командиры поддержали тактику батьки. Попов, Каретников и другие члены так называемой оппозиции были за то, чтобы продолжать борьбу с Советской властью. Махно все больше склонялся к выступлению против белогвардейцев в союзе с Красной Армией. И. Тепер вспоминал о том, что в сентябре 1920 г. батька вызвал его к себе для конфиденциального разговора. «Махно настоятельно потребовал, чтобы мы приложили все усилия к тому, чтобы склонить вышестоящие советские и партийные организации к заключению мирного соглашения. Требования со стороны Махно сводились тогда к выделению просто боевого участка, на территории которого должна была бы вестись борьба с Врангелем, и только»²⁸⁸.

Махно дал указание Теперу выпустить номер газеты «Голос махновца» с передовой, посвященной примирению с Советской властью. Вскоре такая статья была набрана, но корректура случайно попала в руки Попова, который тут же побежал к Махно и добился у него разрешения конфисковать весь номер. Встретив в тот же день Тепера, Махно сказал ему: «Я действительно убежден в том, что еще рано говорить о необходимости соглашения. Может быть, нам удастся еще побиться сразу на двух фронтах» ²⁸⁹.

Этот факт красноречиво свидетельствует о нерешительности и колебаниях Махно в его отношении к Советской власти.

В сентябре Махно постоянно находился в подавленном состоянии. Было ясно, что тяжелое ранение надолго выбило батьку из строя. Мыла и плохо заживала рана, пугала перспектива на всю жизнь остаться хромым. Еще больше пугало успешное наступление Врангеля: им были захвачены Бердянск, Александровен, Си-нельниково, ряд других населенных пунктов так называемой Мах-новии. Видя безвыходность положения, Махно все же решил обратиться к правительству Советской Украины с заявлением о том, что прекращает боевые действия против красных войск, и предложением своих услуг в борьбе против Врангеля. 27 сентября 1920г. В. Белаш связался по телеграфу с Харьковом и передал предложение батьки начальнику особого отдела Южного фронта В. Н. Манцеву.

29 сентября 1920 г. Политбюро ЦК КП (б) У решило начать переговоры с Махно. Было указано на необходимость оказывать содействие Махно, обращая главное внимание на усиление в его отрядах дисциплины, революционной спайки. Красноармейские отряды, не вливаясь в армию Махно, должны были входить по мере надобности с ней в оперативный контакт²⁹⁰.

Всю ночь Махно ждал из Харькова решения ЦК КП (б) У и, когда в 2 часа ночи получил положительный ответ, сразу же продиктовал приказ, в котором говорилось: «Всякие враждебные действия против частей Красной Армии должны быть прекращены, равно против каких бы то ни было советских учреждений и их работников». Обойдя вокруг стола, за которым сидели члены штаба, и пристально посмотрев на каждого из них, батька более тихим голосом добавил: «Каждая часть Революционной повстанческой армии Украины (махновцев) должна всегда быть при полной боевой готовности и зорко следить за всяким передвижением частей Красной Армии» ²⁹¹²⁹².

На следующий день Реввоенсовет повстанческой армии Махно обратился к РВС Южного фронта с просьбой прекратить против махновцев военные действия. 2 октября в полдень М. В. Фрунзе отдал такое распоряжение командующему войсками внутренней службы фронта Р. П. Эйдеману. На 2 октября было назначено подписание соглашения. Махно и его ближайшее окружение должны были объяснить необходимость такого шага повстанческой массе, причем так, чтобы они не отошли от анархо-махновщины и смогли, если понадобится, снова повернуть оружие против Советской власти. 1 октября появилось обращение к повстанцам. «Тяжелый час настал на родной Украине. Обратно на измученную родину надвигаются грозные тучи. С запада идет ненавистный каждому украинцу исторический враг — польская шляхта. С юга неудержимо врезается все глубже и глубже в сердце Украины душитель народа немецкий барон Врангель. Зарвавшиеся было коммунисты и комиссары получили снова хороший урок. Пришлось им признать, что без украинского народа и вольного повстанчества они что-нибудь сделать бессильны. С другой стороны, Совет Революционно-повстанческой армии Украины (махновцев) пришел к заключению,

что, оставаясь в настоящее время безучастным зрителем, украинские повстанцы помогли бы воцарению на Украине либо исторического врага польского пана, либо опять царской власти, возглавляемой германским бароном. Как одно, так и другое смерти подобно для селянства Украины. Учитывая вышесказанное, Совет Революционно-повстанческой армии Украины (махновцев) принял решение временно до разгрома наседающих внешних врагов и царских наймитов идти в союзе и рука об руку с советской Красной Армией»*⁸.

2 октября 1920 г. состоялось подписание военно-политического соглашения между правительством УССР и Революционно-повстанческой армией махновцев*.

4-й пункт политического соглашения предусматривал организацию в районе действий махновской армии местным рабоче-крестьянским населением вольных органов экономического и политического самоуправления, их автономию и федеративную связь с государственными органами Советской Республики, однако этот пункт не был подписан²⁹³.

В исторической литературе утвердилось такое мнение (одним из первых, как свидетельствуют документы, его высказал видный советский деятель на Украине, будущий глава правительства республики П. П. Любченко), что в условиях врангелевской опасности, грозившей реставрацией буржуазно-помещичьего строя, крестьянство снова начало вливаться в ряды армии батьки Махно ²⁹⁴.

На самом же деле именно летом начался кризис махновщины, и Махно понимал это. Из повстанческой армии начался массовый отток беднейшего и среднего крестьянства. Раньше других увидел батька и то, что кулачеству все больше не нравилась махновская республика «на колесах», скачкообразные переходы его войска с одного места на другое. Им нужна была реальная сила на местах, способная защитить как от продразверстки и комнеза-мов, так и от Врангеля.

«Элементы, группировавшиеся около Махно, — отмечал 9 октября 1920 г. В. И. Ленин, — уже испытали на себе режим Врангеля, и то, что он им может дать, их 'не удовлетворило... Здесь получилась такая же картина, как с Деникиным и Колчаком: как только они затронули интересы кулаков и крестьянства вообще, последние переходили на нашу сторону» ²⁹⁵.

Вопрос заключения военного соглашения с Махно очень тщательно изучал Троцкий и Реввоенсовет Республики. Свои соображения он доложил В. И. Ленину, заявив, что «ничего, кроме выигрыша, здесь ожидать нельзя»²⁹⁶.

В середине октября 1920 г. во многих газетах появилась статья Троцкого «Что означает переход Махно на сторону Советской власти», которая затем вышла отдельной брошюрой. В пей председатель Реввоенсовета попытался сгладить острые углы, заявив, что Махно вел свою марафонскую борьбу против Советской власти «по недомыслию»... С присущим ему высокомерием Троцкий напомнил, как войска Красной Армии, не оставаясь в долгу перед повстанцами, наносили им «крепкие удары». «Сам Махно, — писал он, — был, кажется, не раз ранен и по настоящий день не оправился от ран». Говоря о боевой мощи махновцев, Троцкий не упустил возможности приуменьшить их силу и боеспособность. «На самом деле махновцы представляют собой очень небольшой отряд, — писал он. — Но в борьбе против бесчисленных врагов рабочий класс дорожит даже небольшой помощью. Нужно только, чтобы союзник, который ее предлагает, был действительно честным и надежным союзником»²⁹⁷.

Махно мог торжествовать. Союз с Советской властью резко повысил его авторитет среди масс, вернул в повстанческую армию многих крестьян, покинувших ее ряды летом 1920 г. «Когда только стало известно, что махновцы совместно с красными идут на Врангеля, — вынужден был констатировать П. Аршинов, — настроение среди местного населения быстро поднялось»²⁹⁸.

20 октября 1920 г. газета «Коммунист» опубликовала статью под таким же названием, как и четыре месяца тому назад: «Махно и Врангель». В ней говорилось: «Как известно, французская печать очень много говорила о союзе Врангеля с Махно. Советская печать также опубликовала в свое время документы, свидетельствующие о формальном союзе Махно и Врангеля. В настоящее время выясняется неправильность этой информации. Несомненно, Махно оказывал фактическое содействие Врангелю, как и польской шляхте, поскольку он одновременно с ними сражался против Красной Армии. Но формального союза между ними не было. Все документы, говорившие о формальном союзе, были подделаны Врангелем. Некий крымский бандит, назвавший себя атаманом Володиным, выступил под руководством врангелевского штаба в качестве атамана, подчиненного Махно. На самом деле никакой связи между ними не было. Вся эта подделка была построена для обмана покровителей Махно — французских и иных империалистов».