Махтумкули

Кулиев Клыч Мамедович

В это время передовой отряд конницы Абдулмеджит-хана ворвался на южную окраину Куммет-Кабуса. Не встретив никакого сопротивления, всадники двинулись дальше, сопровождаемые только лаем собак, — село словно вымерло. Часть всадников спешилась, а другая часть пустилась в погоню за беженцами.

Молодой длинноногий сотник, грозно размахивая саблей, закричал, наезжая на толпу:

— Назад! Поворачивайте назад, скоты! Всех зарублю на месте! — И, объезжая стороной остановившихся людей, поскакал в сторону Чагуллы: за теми, кто успел уйти уже

далеко. Сарбазы последовали за ним, а человек семь-восемь остались около беженцев.

— Давай поворачивай!

— Быстрее шевелись!

— А ну, выходи, кто хочет остаться на корм для стервятников!

Люди угрюмо молчали. Теперь, когда они столкнулись с врагами лицом к лицу, страх перед кизылбашами исчез. Вместо него пришло чувство ненависти.

— Чего морщишься? — грубо крикнул сарбаз, грудью коня толкая высокого старика. — Давай поворачивай свою отару!

Бросив на него взгляд, полный гнева, яшули ничего не сказал. Сарбаз, глумясь, поддел его подбородок рукояткой плети.

— Тебе говорю, старый дурак!

Яшули, словно очнувшись ото сна, схватил всадника за руну, с силой рванул на себя, и тот от неожиданности не сумел удержаться, вылетел из седла и покатился в придорожные заросли верблюжьей колючки. Сарбазы выхватили сабли и кинулись к смельчаку, но старика уже оттеснила толпа. Женщины размахивали кумганами, мужчины, схватив палки, а то и просто с кулаками двинулись на врагов. Всадники принялись отмахиваться саблями. Один парень ахнул и замертво свалился на землю. Толпа рассвирепела.

Поняв, что дело оборачивается плохо, сарбазы пустились наутек, оставив двух своих товарищей: один надрывно стонал, ворочаясь в пыли, второй, что задевал яшули, неподвижно лежал с проломленной головой. Беженцы тоже пострадали. Один парень был зарублен, четверо ранены. Страшно кричала женщина с разрубленным плечом. Ей вторила старуха, чей сын пал от руки сарбаза, и молодая женщина, потерявшая своего любимого. Напуганные суматохой коровы и телята разбежались в разные стороны, но большинство повернуло в сторону Куммет-Кабуса. Никто и не пытался их остановить — теперь уж было не до имущества.

Со стороны Куммет-Кабуса показалось человек шестьдесят всадников. Беженцы дрогнули: это шла смерть. Некоторые малодушно принялись читать молитвы. Но таких было немного. Люди стояли с крепко сжатыми кулаками, готовые к схватке.

Сарбазы сходу окружили толпу, но сабли их были вложены в ножны. Маленький, с приплюснутым носом сотник окинул взглядом убитых и раненых, с упреком сказал, обращаясь к беженцам:

— Что же это такое, братья? Мы пришли сюда помочь вам, а не проливать кровь. Скоро прибудет сам господин темник и привезет для вас хорошую весть. Вернитесь назад! Ничего не опасайтесь, ничего дурного с вами не случится.

Недаром говорят, что доброе слово и змею из норы выманит. Напряжение людей спало, кулаки разжались. Высокий яшули сказал за всех:

— Ладно. Мы пойдем. Только не вздумайте нас гнать, как пленных.

— О

чем вы беспокоитесь, ага? — сделал удивленные глаза сотник. — Поверьте, вам никто не хочет зла. Вернитесь — для вас же лучше будет. Валла, правду говорю!

Он приказал всадникам подобрать пострадавших сарбазов, а яшули обратился к толпе:

— Я думаю, люди, если уж умирать, то лучше дома. Пойдемте.

Притихшие было во время переговоров женщины заголосили снова. Мужчины мрачно молчали, но было видно, что они согласны с яшули. Да и выхода не было.

А в Куммет-Кабус с западной его стороны уже входили сарбазы, предводительствуемые Абдулмеджит-ханом. Салютуя ему, дважды ухнули пушки. У минарета, где недавно ютились сотни беженцев, уже стоял шатер хана. Конники и люди Эмин-ахуна ждали победителя.

Едва Абдулмеджит-хан сошел с коня, как его окружили, кланяясь и приветствуя. Кривоглазый, пузатенький яшули обратился к нему от имени ахуна:

— Добро пожаловать, господин темник! Жаль, что ахун не смог встретить вас лично — несколько дней бедняга не в силах подняться с постели… Да поможет ему бог!.. Добро пожаловать к нам!..

Хмурясь, хан высокомерно кивнул и вошел в шатер, куда немедленно потребовал сотников для доклада. Выслушав их, Абдулмеджит-хан разгневался. Эта хитрая лисица эмин продолжает играть в больного. К тому же люди все-таки попытались бежать, несмотря на все его заверения. Мало того — устроили побоище и убили сарбаза! Простить такое нельзя!

И хан приказал:

— Всех, кто бежал, отведите в сторону! Сегодня же вместе с детьми, скотом и имуществом отправьте в Астрабад!

Сотники дружно ответили.

— А того старика, который поднял шум… — хан зло сощурился. — Повесить! Пусть для всех смутьянов уроком будет! Выполняйте!

Беженцы не успели дойти до моста, как их окружили пешие сарбазы. Сотник с приплюснутым носом на этот раз был совсем не ласков.

— Замолчите, скоты! — гаркнул он, когда толпа недовольно зашумела. — Кто вы такие, чтобы поднимать руку на сарбазов? Проклятие отцам вашим! Стойте здесь и не двигайтесь с места, если жить хотите!

Высокий яшули хотел что-то сказать, но плосконосый сотник завопил, указывая плетью:

— Этого вяжите!

Пятеро сарбазов накинулись на старика, заламывая ему руки за спину. Он не сопротивлялся, только с презрением плюнул:

— Тьфу тебе в морду, негодяй!

Плевок не долетел до сотника, но слова старика словно хлестнули по лицу — плосконосый побагровел. Толпа попыталась защитить яшули, но сарбазы, грозя саблями и копьями, не дали людям вырваться из железного кольца.

Чарыяр-ага был одним из наиболее любимых стариков в Куммет-Кабусе. Прямой, скромный, честный, он всегда по мере сил старался помогать людям. Поэтому ему сочувствовали все, и весть, что его собираются повесить, быстро облетела село. У кибитки Эмин-ахуна стали собираться люди с требованием, чтобы он выручил Чарыяр-агу.