Макабр. Книга 2
Шрифт:
Кети видела, что Рино разделяет скорее ее мнение, но он решил не протестовать. Она же не сумела бы заставить никого из беженцев забраться в медицинский сканер и пройти полный курс обследований. Ей оставалось только занять свое место и дожидаться вылета.
Стартовали они отлично, плавно, мягко, но от Рино другого ожидать и не приходилось, пилот он отменный. Система работала прекрасно, компьютер оповещал, что проблем нет. Некоторое время Кети еще удавалось сидеть на месте, полностью сосредоточившись на полете.
И все-таки успокоиться она не могла. Кети не отличалась слепой преданностью
Она не могла заставить этих людей забраться в сканер, но могла перенести сканер поближе к ним. Кети пришлось повозиться, но долгая дорога обратно к станции оставила ей достаточно времени, чтобы соединить сенсоры большого сканера с мобильным, который она носила с собой, и разведывательным дроном, к которому она прикрепила оборудование.
Теперь Кети могла направить дрон в пассажирский отсек и наблюдать за результатами его работы через монитор. Люди не заметили ничего подозрительного, им наверняка казалось, что наблюдательный дрон просто обеспечивает безопасность. Кети же добыла половину тех результатов, которые могла бы получить при полноценном обследовании. Не лучший вариант – но и не худший.
Она уже видела то, что упустила при базовом осмотре. У многих беженцев есть опухоли, в том числе и опасные – дань долгих лет жизни на загрязненной территории. Два человека явно перевозили когда-то наркотики внутри собственных тел, у них остались контейнеры-импланты, сейчас они пусты. У некоторых есть генетические аномалии, хотя тут непонятно, врожденные и приобретенные уже в Секторе Фобос.
Все это было не слишком приятно, но не угрожало окружающим. Кети не собиралась бросаться к пассажирам с плохими новостями и рекомендациями, все, что она видела сейчас, в любом случае диагностируют другие врачи, когда эти люди будут на карантине. Ей же оставалось лишь завершить сканирование и провести остаток пути в спокойствии.
После того, как половина беженцев оказалась не опасной, Кети расслабилась. Это было преждевременно, наивно даже… Ей следовало помнить о том, что статистика так не работает. По-настоящему опасный пассажир мог оказаться и последним в салоне.
Но последним он не был, Кети обнаружила его в начале осмотра финальной трети беженцев. Внешне он был ничем не примечателен: не очевидно юн, не стар, потрепан жизнью. Печален и задумчив, хотя никакого безумия во взгляде нет. Один из многих, куда менее опасный на вид, чем мужчины, сидящие рядом с ним.
Тем не менее, именно в его теле хранился прибор, способный уничтожить «Виа Феррату».
У примирения с собственной смертью есть своя прелесть. Я это не сразу понял, потому что у меня нынче не так много времени на философствования: то меня убивают, то я кого-нибудь, словом, весь в делах. Но иногда накатывает меланхоличное настроение, под такое лучше всего коньяк подходит, однако и мысли о бытии сойдут.
Так вот, когда меня приговорили к смертной казни, я действительно готов был умереть.
Впрочем, я отвлекся. Просто слишком уж велик был контраст реакции на открывшееся перед нами зрелище – моей и моих спутников. Мы смотрели на то, во что превратился третий уровень, с другой стороны тоннелей. Их, кстати, было не так уж сложно отстоять – хватило одних лишь кочевников. Тут удачно все сложилось: выяснилось, что из-за сбоя в системе жизнеобеспечения «Слепого Прометея» даже у самых сильных обитателей станции малая мышечная масса… Слабые они, короче. Самые сильные – слабые, такая вот ирония. Поэтому в битве за тоннели не пришлось участвовать даже всей нашей маленькой группе, всего-то два кочевника уделали местную военную элиту, как Бог черепаху.
Вскоре все мы, все пятеро, стояли у стартовой черты третьего уровня и смотрели на него совсем разными глазами.
Забавней всего получилось с Лейсом Марсадом: он был в ужасе (тут даже я признаю, что чувство юмора серийного убийцы – штука специфическая). Этот тип, которого недавно чуть не раздавили в барокамере и который без сомнений грохнул двух своих товарищей, сейчас чуть ли не рыдать готов был. Кто-то другой не понял бы, решил, что он свихнулся. А я понимаю. Не сочувствую, не разделяю его отношение к ситуации, просто понимаю.
Третий уровень долгое время оставался мечтой для Лейса и других жителей хвостовой части станции. Вроде как, это тут плохо, а уж там хорошо – мечта просто! Они многим жертвовали, чтобы однажды пройти через тоннели. Они верили, что хорошая жизнь на станции возможна, она есть, остается лишь добраться до нее. Теперь Лейса ранило не зрелище как таковое, оно было относительно безобидным по сравнению с тем, что ему доводилось видеть. Его ранили осколки собственной мечты.
Кочевники насторожились. Когда те, кто только что раскидал голыми руками местный спецназ, настораживаются – это всегда дурной знак. При этом нельзя сказать, что Барретты боялись того, что нас ждет. Они лишь понимали, что здесь будет тяжело сразу всё: драться, прятаться и вообще передвигаться. Хотя они, опять же, в привилегированном положении, они при большом желании и стену пробить смогут.
Мира воспринимала третий уровень отчасти так же, как кочевники – она понимала, что будет трудно, мы окажемся в сложном положении. Но она была человеком науки, она, судя по задумчивому виду, уже просчитывала, как быть дальше и как мы можем спастись, если понадобится.
Так что восхищен оказался лишь я. Я предполагал, что нас ожидает такое же унылое зрелище, как четвертый уровень – только чуть почище, с лучшим освещением и менее вонючее. А получил я изгиб инженерной мысли, будто случайно вывалившийся из наркотического сна.