Макария
Шрифт:
– Я обязательно позвоню! – крикнула она, даже не обернувшись.
Сидя в машине, я затягивался уже третьей сигаретой за этот час, наплевав на то, что салон моего автомобиля насквозь пропитался дымом.
Для чего я согласился встретиться с Хлоей? Не так уж у нас много общих воспоминаний. Хоть это и была всего лишь дружеская встреча, но я чувствовал себя так, будто совершил что-то подлое, согласившись встретиться с ней.
А способен ли я вообще предать Мари? Нужно признаться, что у нас в семейной жизни появилась какая-то натянутость. Помнится мне, что это всё началось с рождения нашей Софи. Говорят, что рождение детей сближает молодых, но, похоже, у нас что-то пошло
А может, это и к лучшему. На моё удивление, мы перестали с ней ссориться. Мы и раньше нечасто конфликтовали, но сейчас это вовсе прекратилось. Она не лезла выяснять отношения и не повышала голос на меня. Мы жили мирно и спокойно. Я бы сказал, слишком спокойно. Иногда мне казалось, что такая жизнь чересчур пресная. Но, в конце концов, я как-то свыкся с таким семейным счастьем.
Через пару часов снегопад закончился. На газонах уже не было видно зелени. Снег лежал аккуратным ровным покрывалом. В некоторых местах даже образовались холмики, похожие на сугробы. Пытаясь бороться с дремотой, которая наваливалась на меня, я наблюдал, как искрится снег на ветках деревьев. Медленно моргая, я открывал глаза не чаще, чем пару раз в минуту. В очередной раз я с неимоверным усилием открыл свои налитые свинцом веки. По тротуару торопливо шёл молодой мужчина арабской внешности. Он подошёл к тому самому подъезду, где я побывал ещё с утра. Дойдя до двери, он стал открывать замок ключами, которые заранее достал из внутреннего кармана куртки.
Я быстро заморгал, чтобы сбросить с себя забвение.
Открыв два замка, мужчина дёрнул ручку двери. Она не открылась. Похоже, его это не на шутку разозлило. Он резко взвёл руки к небу, при этом что-то гневно крикнув. Араб резким движением постучал кулаком по двери. Чересчур сильно, как мне показалось. Хотя я его понимал.
Через минуту дверь приоткрылась. Показалась голова всё той же старухи. Мухтади бесцеремонно распахнул дверь и влетел в дом. Оливия Беккер же как будто и не заметила раздражения мужчины, с которым он влетел в квартиру. Она с подозрением посмотрела по сторонам улицы, затем на меня и только потом закрыла дверь.
Меня позабавила мысль, что этот мужчина страдает от этого сморщенного деспота в халате не меньше, чем и десятки других мужчин до него. Наверняка ему живётся с ней несладко. Я ухмыльнулся, подумав о том, что это было ему лёгким наказанием за то, что он, возможно, совершил.
Выждав ещё минут двадцать, я направился к злополучной двери. Естественно, она была заперта на все три замка. Миссис Беккер сразу закивала головой в сторону второй двери по коридору, как только открыла мне, давая понять, что Мухтади там.
За дверью его комнаты был слышен нервный монолог. Слов я не понимал. Он говорил на своём родном языке. Постучав
Дверь распахнул высокий смуглый темноволосый мужчина. По его взгляду сразу стало ясно, что не меня он ожидал увидеть. От неожиданности он слегка прикрыл дверь так, чтобы закрыть мне обзор на свою комнату. Это было сделано машинально, но такая реакция говорила о многом.
– Добрый вечер, – спокойно произнёс я, – меня зовут Артур Уайт. Не могли бы вы мне уделить пару минут?
Я показал ему свои документы, от чего он ещё больше напрягся. Мухтади молчал. В данный момент он соображал, являюсь ли я угрозой для него. Выглядел он весьма воинственно, но это только на первый взгляд. Хоть он и был на полголовы выше меня, мускулов ему явно не хватало. Я бы с лёгкостью задержал его, если бы он захотел сейчас сбежать. Он тоже это понял. Я заметил, как в его глазах промелькнула мысль о побеге, когда он быстро посмотрел на входную дверь, затем – на окно в кухне и, поняв, что пути отступления перекрыты, отошёл на шаг назад и выпрямился. Три замка на входной двери, как обычно, уже были закрыты.
– По какому поводу Вы пришли ко мне? – сказал он с сильным акцентом.
Впускать в комнату Мухтади меня явно не намеревался.
– Дело в том, что не так давно было совершено убийство неподалёку от вашего дома. Молодую женщину и её несовершеннолетнего сына задушили ночью у них дома, – сказал я, внимательно наблюдая за его реакцией, – в доме номер двадцать один.
Если он знает, что их не задушили, а зарезали, то у него на лице должна появиться хоть какая-то реакция, указывавшая на это.
Он поднял одну бровь, но в остальном лицо его осталось каменным. Так себе доказательство.
– Мы ходим и допрашиваем каждого, кто мог бы видеть что-то.
– Я ничего не видел, – резко ответил он.
– Могу я поинтересоваться, где вы были ночью с пятого на шестое число этого месяца?
Эти вопросы явно его нервировали. Он старался сдерживаться, но в его взгляде читалась неприкрытая ненависть. Даже если он не убийца, то меня бы он точно прирезал сейчас с удовольствием. Такие люди, как он, очень темпераментные. Они часто выходят из себя, не контролируя свои мысли и слова. Поэтому на их лицах сразу написано всё, о чём они думают. По его лицу сразу было понятно, что разговаривать со мной он не намерен.
– Здесь, – сквозь зубы сказал он.
– Мне можно войти?
– Зачем? – с вызовом в голосе спросил он.
– Так нам было бы удобнее общаться.
– Нет. Мне и так довольно удобно общаться здесь.
– Хорошо, я понял. А может ли кто-то подтвердить, что Вы были дома в эту ночь? Например, ваша милая соседка?
И да, одно упоминание об этой дамочке его вывело. Мне даже стало жаль его. Что же он успел вытерпеть от неё за всё то время, пока снимал у неё комнату?! Он побагровел, руки его заметно напряглись.
Мне не хотелось бы, чтобы он полез в драку. Тогда мне придётся одному тащить его в участок.
– Как ты смеешь приходить в чужой дом и допрашивать порядочного человека! – взревел он. – Я ничего не знаю про эту женщину и её сопляка! Вы все думаете, раз я араб, значит, я имею отношение ко всем таким же, как и я? Я не буду разговаривать с человеком, который не уважает меня и мой дом! – и тут он замолк.
Выражение его лица медленно менялось. Он понял, что сделал. А я старался не показывать ликование, которое бушевало в моей груди. Мы стояли молча и смотрели друг друга. Я – спокойно и уверенно. Он – растерянно и испуганно.