Макет мироздания

Ефимов Алексей

— Тебе удобно?

Хьютай пошевелилась — слабо, едва ощутимо.

— Мне тепло. Ты такой… уютный, — она положила голову на руку любимого, тронув губами его ухо. — Ты славный мальчик, — прошептала она. — Сильный. Нежный. И красивый… везде. Ты мой, а я твоя, да?

— Да.

Она вновь устроилась на его руке и закрыла глаза. Правая рука Вэру уютно лежала на её пояснице.

— Ты помнишь? — не открывая глаз, сонно спросила Хьютай.

— Что?

— В тот, первый раз мы лежали так же. Я так же слушала, как бьется твое сердце и думала, что ждет

нас в будущем. А теперь я знаю.

Она зевнула.

— Помнишь, как мы встретились? На той улице, словно мы были единственными там? Я считала, что тебя убили — все те девять лет. Мы смотрели и не могли поверить, что видим друг друга… взрослыми. И мы вели себя, как дети. Ты почти силой увёл меня в ту страшную крепость — такую же, как «Товия», верно? И мы не слушали никого… Там была комната, почти такая же, как эта. И мы стояли там, растерянные, не зная, что делать потом — после объятий. Помнишь, как ты стеснялся, мой бесстрашный Анмай? И сколько глупостей говорил?

Анмай улыбнулся. Его ступня погладила её босую ногу. Хьютай пошевелилась.

— А как ты тосковал после войны, как злился на себя и на весь свет, так, что решил сбежать сюда? Помнишь, ты говорил, что согласен принять любую участь? А какая нас ожидает сейчас?

— Не знаю. История Файау смешается с историей других рас. Значит ли это, что она окончена? Что будет дальше? Мы ушли слишком далеко, узнали то, чего никто не знает, и не должен знать. И я даже не знаю, закончен ли наш путь, или только начинается?

Хьютай провела пальцем по его губам.

— Ты всегда говоришь такие вещи, Анми. Раньше мы не знали даже, где наш дом. А сейчас… Моя судьба будет твоей судьбой, а твоя — судьбой «Укавэйры». Мы только ещё начинаем свой путь, Анми.

— Я надеюсь. Но мне кажется, что он не будет долгим. Несколько месяцев, возможно, лет, — и мы достигнем нашей неведомой цели. А может, просто исчезнем, — так бесследно, как ни исчезал ещё никто. Быть может, мы прожили уже почти всю нашу жизнь — а это меньше половины того, что можно прожить без всей этой техники. Это немного, но мне кажется, что я живу уже целую вечность. А что думаешь ты?

— Думаю, что тебе просто скучно.

Хьютай прикусила его ухо, ощутив, как ладонь Вэру подбирается к её груди. Он убрал руку.

— Прости.

Он помолчал.

— В детстве я часто представлял, что живу в древней, дикой Фамайа, и это неплохо у меня получалось. А в Файау есть целые планеты, на которых мы, файа, воскресили нашу древнюю историю. Мне хотелось бы пожить на такой планете, но вернуться в прошлое нельзя. Зато можно попасть в будущее — странно, правда? Знаешь, тогда, в слиянии со Сверх-Эвергетом Линзы… я видел космос. Я видел… есть такое, что никто не сможет себе представить. Это были… миры. Они все покрыты… плотью… или почти сплошь состоят из неё. Их полюса покрывает вечный лед, небеса — вечные тучи… но там всё — жизнь… чудовищная с нашей точки зрения. Ты можешь представить себе мир… покрытый единственным живым существом?

Хьютай пожала плечами.

— Могу.

— Я тоже. Но не всегда можно

понять то, что можно представить. Я видел… миры, подобные Линзе… больше любого обычного мира. Они… как звёзды. Огромные, бесконечно сложные, вечные. Планеты — обычные планеты — вращаются внутри них, сотни, тысячи… огромные скопления, в которых от мира до мира — всего десятки тысяч миль. Небеса там покрыты планетами, как облаками. Под ними — равнины шириной в миллионы миль, а над ними — рои планет и солнц… Это так красиво… не могу описать. Планеты… населённые… вращаются там вечно — во имя вечной славы Создателей… — он замолчал.

Хьютай несколько секунд молча ожидала продолжения.

— И это всё?

Он улыбнулся.

— Нет. Просто… это самое светлое… и самое понятное из того, что я видел. Я стоял на поросшей травой равнине, бескрайней, пустой, только вдали высились горы… белые от снега… а в небе плыли миры… я плакал. Или мне сейчас кажется, что я должен был плакать? Не знаю. Но я хочу увидеть всё это сам… своими глазами… и одновременно я хочу увидеть и то, что я не могу даже назвать. Эта мечта жжет меня изнутри и я… наверно сделаю всё, чтобы она исполнилась. Иначе… это будет самое худшее для меня… — Анмай вновь смолк.

Хьютай легко провела рукой по его волосам.

— Ты сильный. И красивый. И умный… мечтательный. Ты мой единственный, знаешь?

Анмай ничего не смог ответить. Он только прижал Хьютай к себе. Они затихли, чувствуя, как бьются их сердца. Для него не было счастья выше, чем слышать сердце любимой. Лишь на самой границе сознания таился страх. Анмай знал, что без неё он просто не сможет жить. Хьютай Тайра была не просто любимой, не просто единственной, сумевшей его полюбить. Она была единственной, сумевшей понять его мечты. Единственная, ставшая ему парой. Единственная во всем мироздании. Без неё он был бы ничем…

Хьютай пошевелилась. Она потянулась, её губы прижались к шраму на его груди. Старая рана вдруг заныла. На миг Вэру показалось, что её губы касаются обнаженного мяса. Он вздрогнул. Хьютай отпрянула.

— Я сделала тебе больно? — спросила она, вновь укладывая голову на его грудь.

— Нет.

— Не ври. Я это ощутила. Ты вспомнил… верно?

Она зевнула.

— Ты не сможешь забыть, как тебя пытали, никогда?

Он помолчал.

— Нет… Но мне так хорошо… спокойно… ты была моей самой главной мечтой — а я об этом и не знал. Я глупый, правда?

— Ты красивый, — она провела пальцами по его лицу, медленно, словно впервые. — Я люблю тебя.

Она приподнялась, глядя на него.

— Странно, что мы не надоедаем друг другу. Иногда ты говоришь глупости и сразу за ними — такие вещи, что делается страшно. Скажи, что ты действительно думаешь об этом прыжке?

Анмай расслабился и закрыл глаза. Когда он заговорил, его голос звучал глухо и монотонно, — он словно читал нараспев из невидимой книги, и Хьютай хорошо знала, из какой.

— «И, поскольку никакая кара не в силах отразить всю безмерность его преступления, он будет падать в бездну — вечно».