Макет мироздания
Шрифт:
Глава 11.
Судьба правителя
Так в пепел всё! Над пеплом — знамя наше!
Пусть вражьи черепа идут на чаши!
Прольём на них дыхание вина -
И всё до дна! Да здравствует война!
После отлета Вэру Нэйс Анкус три дня безвылазно провел внутри энергостанции, изучая управление. На четвертый он пустил про-Эвергет в ход. Наземная и воздушная разведка без устали разыскивали скопления ару, которые он мог накрыть без риска задеть людей. Он поражал цели в заранее указанных границах — но с точностью в несколько миль и Нэйс без раздумий применял его, если мог убить
На полной мощности зона поражения достигала двухсот миль в диаметре, но оставалась абсолютно незаметной. Мощность электромагнитного взаимодействия в ней ослабевала совсем немного, но все биохимические реакции, которые именуют жизнью, в ней просто гасли, прекращались. Ни на что больше про-Эвергет не влиял — но тех, кто ощутил хотя бы тень его силы, охватывал дикий, нечеловеческий ужас. Из очищенных им районов — а они занимали две трети страны — приходили жуткие сообщения. Говорили, что в огромных опустевших областях мертвецы поднимаются и возвращаются в свои дома, но Нэйс не верил этому. Ему хватало и донесений разведчиков.
Хотя Вэру настроил про-Эвергет на поражение лишь разумной жизни, на деле в очищенных им районах не осталось млекопитающих и птиц, но растительность, насекомые, а также амфибии и рептилии чувствовали себя превосходно, не говоря уже о бактериях.
Однако люди и файа на этих очищенных землях жить не могли, не могли даже оставаться на них больше суток — там их мучали ночные кошмары, а животные впадали в бешенство. Ну и что с того? Анмай предупредил, что это временное явление. Через несколько лет там все придет в норму и станет как раньше — за исключением ару.
Но на одной уцелевшей трети территории страны теперь жило почти две трети ее человеческого населения, а это грозило жестоким голодом. К счастью, Нэйс не применял про-Эвергет на главной житнице страны — Великих Равнинах. К тому же, этот тысячемильный кусок земли, с трех сторон окруженный морем, легко было защищать. Менее крупным «островам», особенно прилегающим к внешней границе Акталы, пришлось хуже, — теперь туда летали только вертолеты.
Однако, за эти десять дней девяносто процентов ару были уничтожены, а война практически закончена. Правда, уцелевшие ару разбежалось по населенным людьми областям, но Нэйс надеялся, что истребительные отряды вскоре выловят их. Он подумывал уже об ударе по Опустошителям, но до возвращения Вэру не мог на это решиться. Анмай не назвал даты своего возвращения и ему оставалось лишь ждать.
Дела определенно шли на лад. Сообщения налаживались, повсюду возобновлялось производство, в том числе и оружия, теперь, правда, уже почти ненужного — ведь главным оружием стал про-Эвергет. В качестве питательной массы он использовал ртуть и, к удивлению Нэйса, круглый резервуар был полон ею еще почти доверху. Такого количества машине хватило бы на тысячу лет работы на полной мощности.
Энергостанция теперь внушала почти мистический страх — но число любопытных, толкавшихся у ее силового поля, лишь возрастало. Все стремились коснуться его, словно поклоняясь жестокому и непонятному богу. Сам Нэйс теперь почти не бывал в ней, хотя и жил теперь в бывшем штабе охраны Контрольного Центра — не столь удобном, как дворец, но более безопасном, ибо про-Эвергет всегда был под рукой.
Осознав, в чьих руках сила, большинство группировок Акталы, даже недавние враги Нэйса, поспешили присягнуть ему. Такая жизнь оказалась довольно приятной. И когда пришел последний день его власти и власти Организации, он, поначалу, ничем не отличался от других.
Это был день Белого Солнца — выходной, и дел оказалось на удивление
День выдался безоблачный, почти безветренный и жаркий. Через открытое окно в комнату вливались волны теплого воздуха. Над деревьями возвышалась сверкающая громадина энергостанции. Благодаря усилиям Анмая, портал в ее силовом поле открывался теперь с помощью единственного радиоключа. Нэйс сунул руку за ворот и потрогал его — маленькую стальную коробочку с кнопками. Он носил ее на шнурке на шее, не расставаясь с ней ни в душе, ни даже в постели с очередной из поклонниц.
Нэйс потянулся, пошевелил босыми ногами и закинул руки за голову, глядя в потолок. Все шло хорошо. Война окончена, основная масса ару перебита. Исполнилась и мечта его детства — он стал правителем величайшей страны этой Плоскости, но…
Актала потеряла почти треть своего человеческого населения — больше пятисот миллионов человек. Даже Нэйс не ожидал столь громадных потерь. Военным потребуется тридцать дней только на подсчет убитых файа и людей. Тем не менее, перспективы были ясны.
Они добьют ару, восстановят разрушенное войной… а что потом? Раньше Нэйс просто не думал об этом. Но ему все чаще казалось, что никакого «потом» уже не будет. Он чувствовал, что совершил нечто чудовищное, недопустимое ни для кого, и что его неизбежно постигнет кара. Нэйс понимал, что это не просто остатки вбитых в детстве религиозных заповедей — все его естество вопило, словно он сам себе стал отвратителен. Правда, он не знал, каким бует возмездие. Наверняка не восстание — всякая мысль о сопротивлении власти теперь равносильна смерти. Никто просто не посмеет поднять оружие — все знают, каким окажется ответ. Лишь ару еще сопротивлялись, проявляя чудеса храбрости — но у них просто не оставалось выхода. Им еще удавалось порой окружить какой-нибудь зарвавшийся истребительный отряд, вырезав его до последнего бойца, или ворваться в какой-нибудь город, расстреливая и поджигая все вокруг, пока последний погромщик не падал замертво под пулями подоспевших солдат. На большее ару были уже неспособны. Они сами понимали, что их окончательная гибель — только дело времени.
И восстановление страны — тоже лишь дело времени. Он будет руководить им, перестраивая ее по своему вкусу… а потом займется расширением Акталы до границ действия про-Эвергета, где они проходили когда-то. Нэйс надеялся, что вернувшийся Вэру скажет ему, как это сделать. Не то, чтобы он нуждался в его советах, просто всегда приятно знать, что кто-то идет впереди. Сейчас же будущее было темно.
Чем же ему заняться сегодня? Может, устроить парад победы? Нет, лучше парад красоты. Вот десять тысяч лучших девушек столицы идут по исполинской площади возле дворца… в руках у них копья и лишь набедренные повязки из алого шелка прикрывают загорелую кожу их гибких тел… а юноши и подростки, глядя на них, разевают рты от восхищения… — представив эту картину, Нэйс довольно зажмурился. Про девушек приятно даже думать…
Размышления вождя прервал заглянувший в кабинет Инсу Кари. Первый секретарь был в длинной белой, с золотом одежде. Его глаза оживленно блестели.
— Никаких указаний не будет?
— Я думаю, Инсу. Не мешай, — в душе Нэйс глубоко презирал своего помощника. Не то, чтобы Инсу был глуп для этой должности. Его преданность идеям Организации не вызывала сомнений, но властолюбие явно оказалось чрезмерным. Айэт по сравнению с ним был наивен — а еще дерзок и слишком одержим моралью — но теперь Нэйс жалел, что отпустил мальчишку. Айэт всегда был искренен и потому неопасен. А вот Инсу… — Нэйс заметил, что секретарь все еще ждет, замерев в нетерпеливой позе. — Пока можешь отдыхать — ты это заслужил, верно?