Маки Перчатки Черничный пирог
Шрифт:
– Где твой муж? – спросила я.
– Не знаю, он вечно, где- то.. ответила недовольно она. Его волнуют только деньги моей семьи.
И тут последовал другой вопрос, от нее:
– Не видела Альберта?
Что? Извините меня! Ни кажется ли.. Ладно..
– Не видела, с чего мне видеть его?
– Вы не встречаетесь? – Выведывала она.
– С какой стати? Ты странная.
– Интересно, как он? – сказала, задумчиво она.
И тут я не выдержала.
– Лика, ты не помнишь, что произошло почти пять с
– Я люблю!! – ответила она.
Честно. Я не знаю таких людей. Как можно, она, что без чувства собственного достоинства? Самое большее, что она могла, это презирать всю жизнь. Не скажу, что Давид лучше. Но этот…
– Понятно, – ответила я.
– Может он нравится тебе и ты его хочешь cебе, поэтому, так реагируешь..
– Лика ты не в своем уме, ты что зациклилась на них, больше, что людей не было в городе?
Она выбесила меня, жутко.. Я поднялась, чтобы уйти.
– Прошу, выслушай меня, навзрыд сказала она, все оглянулись. Я молча села.
– Я знаю, кто он и что он. Но когда узнала ближе, всегда видела только его..
– Как ты могла простить такое?
– Он был накачан, какой- то дрянью в тот день, когда он чист, он абсолютно другой.
– И когда же он чист? Его глаза вечно в космосе.
– Ну и что! Он таким родился. Я его заметила давно. В тот день, когда все это произошло. Я знала его, задолго. И нравился он мне давно. Это случайность. Я не могу не простить его. Хотя знаю, что он ничей, не будет принадлежать никому, в силу своего состояния. Ему никто не нужен, он тоже никому. Но есть я!
Дура, какая же дура!
– Ты понимаешь у тебя синдром жертвы. У тебя все наоборот…
Как он там назывался, не помню. Верно, стокгольмский синдром.
– Зачем тогда эта свадьба, вы больные все?
– Я люблю и Давида, прошептала она.
Чего? Деточка, да ты рехнулась, видимо. Может ты всех любишь? В итоге она держится меня, чтобы контролировать его отношение ко мне и как только он отступит от меня, она тоже свалит. Мы попрощались. Было темно, очень. Я вышла первая, стояла, пыталась остановить такси и вдруг ко мне подошел тот высокий мужчина и сказал:
– Перестань маячить у Альберта перед глазами, если он вспомнит тебя, то тебе конец.
Я удивленно на него посмотрела.
– Ох, как я тебе не завидую, если он вспомнит все..
Я не понимала, что делать, стоит ли раскрывать все скобки. И сказать все, что о них думаю. Но то, как они все живут сейчас. Это все пыль в глаза окружающих. Я там была и все видела, и мне кажется Нателла, тоже все знала. Но, что за тайны? Все всё знают, глядя в глаза друг другу,
– Я ничего не понимаю, сказала я, сделав как они.
Он подошел близко и сказал:
– Помнишь я спросил, «Что случилось?» а ты взглянула на меня с надеждой, что я помогу тебе. Но там каждый сам за себя. Так и в жизни, Альберт еще заставит тебя плакать. Он же проткнул тебя, верно? Давид сказал мне. А ты знаешь, что у него тяжелое заболевание и куча травм с детства. Его столько бил родной отец по голове, что он рехнулся, окончательно.
У меня будто ком в горле встал, я смотрела по сторонам и не знала, что ответить.
– Что мне делать? – спросила я.
– Не попадайся ему на глаза, игнорируй, у тебя даже никого нет. А у него куча выписок из клиники. Он псих, со стажем.
– А зачем ему я? По каким критериям он выбрал меня?
– Да не по каким. Кто его знает? Если бы его поняли, то вылечили бы уже давно. Просто мы узнали, что ему понравилась подопечная Нателлы.
Он так произнес ее имя, будто ее лучше меня знает. Лучше? Да я ее вообще не знаю, судя по всему..
– А Лика знает, что он настоящий псих?
– Знает.
– И?
– Говори, что хочешь сказать. Давид знает, что она любит Альберта, как брата, вообще, думаю ему плевать. Он там ради укрепления дел отца и положения в городе. Давид вообще никого не любит, только деньги. А Альберт тоже никого не любит, только развлечения и больничную еду. Учитывая, что половину сознательной жизни проводит там. Так что будь умной и не вмешивайся в эту категорию людей. Тебя раздавят. И не пытайся нас понять. Как и мы тебя. Тебя, для нас не существует..
Какая отдушина, подумала я и ушла. Из всего разговора, я поняла, что, если проигнорирую его месяцок, второй, он переключится на кого- то другого. Что меня насторожило в словах этого человека, слова «родной». Его столько бил «родной» отец. Родной, акцент был на этом слове. Это ли не значит… Что был и не родной?
Но это не мое дело! Я решила остановиться..
Прошло пару недель. Близился Новый год. Но никогда не ощущала я такой пустоты. Школа была украшена. Живая, трехметровая ель стояла у лестницы на два этажа, Нателла постаралась в этот год на славу. Видимо, какая-то комиссия должна была приехать.
В канун Нового года, я простояла около часа на балконе и смотрела на кучу этих книг и почему- то одна мысль у меня была. От них временами исходила такая же энергия.. Как же описать. Я, конечно, привыкла к ним. Но это чувство, что они хранят в себе гору тайн. Когда я их перебирала, в тот день, было щекотно всему телу. Постоянно мурашки и какая- то неуловимость. Тоже впечатление было, когда это урод появлялся. Мне было неуютно рядом. У меня появились догадки, что это могли быть книги его отца, именно, родного.