Максим Дегтярев
Шрифт:
— Почему вы назвали себя Оракулом? — спросил Эдвардс.
— Это был позывной эолийцев. Я использовал его для внутренних нужд.
— Вы хотели быть как они?
— Вас интересует психология или факты?
Эдвардса больше интересовали факты. В деле «Гефеста» Командор полностью вышел из-под контроля. Он не дал Красноглазому убрать Мореля, но это было бы полбеды. Из-за своей жадности Командор полностью провалил операцию.
— Поговорим о ней позже, — прервал его Эдвардс, — почему нужно было устранить Мореля?
— Сначала мне поручили за ним следить. Парень все время болтал про какой-то сигнал из другой галактики. Нужно было выяснить, что
Под сорвавшимся неслучайным убийством он имел в виду покушение на меня в районе Скорпиона 25-5. Убрать меня он решил без команды с Эола, потому что я был для него точно лишним. Он считал, что это я нашел жучок на Мореле. С тем жучком он немного прокололся — прибор внутри себя имел серийный номер, и по нему можно было проследить покупателя. Поэтому мне суждено было исчезнуть вместе с вещами.
О Пауле Клемме он говорил и с завистью и с недоумением. Предположим, ученый действительно был семи пядей во лбу, но неужели у эолийцев таких мало? Если он что-то знал, то у Макмайера хватило бы умения вытянуть это знание прямо здесь, в «зоне Земли». Зачем рисковать дорогим Д-кораблем и мельтешить перед глазами флота, полиции и ДАГАРа?
Но за сорок лет он привык подчиняться приказам. Это была уже не мечта о совершенстве и не жажда обогащения — работа на Эол стала его миссией. Он был главой резидентуры, ассом разведки, он чувствовал за спиной поддержку новой цивилизации и творил в ее пользу историю.
Передача Клемма и его семьи прошла идеально. Пожалуй, это была последняя удачно проведенная операция. Потом все почему-то пошло наперекосяк. Вилли не нашел ничего умнее как сунуть генетику свою ДНК вместо того, чтобы подобрать какого-нибудь блондина. Опоссум находился слишком близко от скомпрометированный счетов и требовал все больше денег за свои услуги. Ему требовалась замена, и Макмайер нашел ее в лице Раймонда Джотто. Джотто лучше разбирался в финансах, имел авторитет в деловых кругах и не имел дагарского апломба. Для согласия ему требовался небольшой толчок в виде шантажа, и Макмайер пригрозил навесить на него убийство Опоссума Лея. У Макмайера были сфабрикованы против меня улики (включая ту видеозапись), а связь Джотто со мной была очевидна. Любой следователь решил бы, что я убил Опоссума по его поручению. Может быть, его и оправдали бы, но с карьерой банкира было бы покончено навсегда.
Джотто уступил, потому что думал, что это действительно я убрал их начальника службы безопасности.
Было подозрение, что Опоссум успел поделиться секретами со своей женой, поэтому за ней установили слежку. Кажется, опасения были напрасны: дагарская выучка не прошла даром — настоящий разведчик не доверит женщине нести свое белье в стирку, не говоря уж о профессиональных тайнах.
Эдвардс напомнил:
— Когда Ильинский летел на Хторг, кто-то пытался его подкупить.
— Это я возвращался после встречи с Опоссумом. Мне хотелось поговорить с Ильинским,
— Следовательно, это не вы дали команду перенастроить робота на «Фаэтоне» так, чтобы он расправился с экипажем?
— Нет. Это была импровизация Опоссума. Он чувствовал, что визит Ильинского не сулит ему ничего хорошего.
Эдвардс предложил вернуться к каппе Южного Треугольника, где они оставили неподконтрольного Командора.
— В чем состояла операция, которую он, как вы сказали, провалил? В том, чтобы получить четверть миллиарда?
— О, нет, все было сложнее. Мы прекрасно знали, что такую сумму нам не заплатят.
— Так в чем же дело?
— Вы должны были начать штурм. Командор обязан был взорвать «Гефест», как он обещал, и уйти из каппы Треугольника навсегда.
— Не вижу в этом никакого смысла.
— Да? — Макмайер усмехнулся, — а я вижу.
— И в чем же он?
— Как насчет нашей сделки?
— Считайте, что внучку вы уже обеспечили. Но остается еще младший внук. Предлагаю заняться его наследством.
— Хорошо. Эол приказал взять «Гефест» из-за груза. Я это знаю, потому что специально отслеживал корабль с этими… как их… генераторами темной энергии. Они не должны были дойти до той штуки, которую там строили яйцеголовые.
— Эол был заинтересован сорвать стройку?
— Видимо, да.
— Почему?
— Не знаю. Ни единой версии. Вряд ли их пугал наш технический прогресс.
— Что они сказали, когда план не удался?
— Что они мной разочарованы. Я работал на них сорок лет, а теперь…
— Вам дали отставку?
— Что вы, напротив, повышение! Пригласили к себе в гости. Сказали, что это для моей же безопасности. Я понял, что назад уже не вернусь. Но я не мог бросить своих… Знаете, с годами делаешься сентиментальней.
Эолийцы не учли, что у каждого свой путь в вечность. Они пытаются продолжить себя, мы — гены. Макмайер хотел сбежать вместе с семьей, но пока Эол раздумывал, его взяли.
— Если бы я был один, вы бы меня никогда не нашли.
— Вполне возможно. Кстати о тех, кого мы не можем найти. Где Вилли?
— Прячется в горах, в одном из моих шале. А зачем он вам? Парень не сделал ничего плохого.
— У него действительно есть ДНК эолийца?
— Смеетесь? Аграбхор намазал физиономию защитным кремом, и на руках Дельгадо не осталось ни молекулы с его кожи. Да он пристрелил бы ее на месте, если бы она унесла на себе хотя бы пылинку.
— Вам известна причина такой чистоплотности?
— Нет.
— Хорошо, на сегодня это все.
Эдвардс вызвал охрану, чтобы та проводила Макмайера в камеру.
Не слишком ли дорого он платит за полученную информацию?
Он поймал себя на том, что по-прежнему мыслит уголовными категориями. Категориями кнута и пряника. Скоро может не стать ни того, ни другого. Это было очень трудно себе представить.
Анализировать допрос он будет позже. Сейчас его ждал представитель Совета Безопасности. Не поговорить ли с ним прямо здесь, в комнате для допросов? Это поможет представителю понять, насколько серьезным сложилось положение.