Максим Дегтярев
Шрифт:
Не реагируя на возражения, он выбежал из кабинета.
— Что это нам даст? — уныло спросил представитель. — Где бы это ни случилось, эолийцы не подпустят нас к нужному месту и на тысячу парсек. Что мы сможем им противопоставить?
Я возразил:
— Если вычисления профессора Говарда завершаться успехом, мы будем иметь над ними огромное преимущество.
— Преимущество? Я боюсь радоваться раньше времени, хотя уже это делаю. Поясните, в чем оно заключается?
— Эол сам не знает, где Космическая Чума устроит почкование вселенных. Им поручено охранять десять миллиардов кубических парсеков.
— Но с чего вы решили, что им не известны координаты этого ключевого места?
— Сначала они стремились получить данные о сигнале от Роша Мореля, потом — от Говарда. Они передумали уничтожать «Скаут», хотя это было бы самым простым решением. Более того, они идут на риск и берут с собой Клемма, чтобы тот извлек из «Скаута» нужную информацию. Как и мы, они мечтают получить координаты. Космическая Чума не доверила им этой важной информации, потому что, вероятно, опасалась утечки. Жители NGC1275 каким-то образом избежали смерти. Наверное, им стало известно, где будет центр катастрофы, и они предприняли какие-то шаги…
Представитель всплеснул руками:
— Наверное… какие-то… Одни предположения. Пусть мы узнали координаты, а они нет. Что дальше-то делать?
— Для начала я бы попытался дезинформировать Эол. Надо подбросить им ложные координаты.
— Разве они не смогут проделать те же самые вычисления, что и мы?
— У них нет всей информации. По моей просьбе профессор Говард не передал им данные со ВСЕХ радиотелескопов, что были в его распоряжении. Клемм привез им свои данные, но их, как мы уже знаем, не хватило. В противном случае Клемм знал бы координаты нового Большого Взрыва.
Адмирал Слоттер почувствовал, что нашлась работа для его ведомства:
— Я прикажу контрразведке подготовить операцию по дезинформации.
Эдвардс ухмыльнулся, Долорес улыбнулась в кулак. Интересно, чем его контрразведка занималась до сих пор? Единственным известным нам разведчиком Эола был Макмайер, но к его каналам контрразведка не подобралась и на парсек.
Я спросил Эдвардса:
— У вас есть связь с Командором?
— Макмайер дал адрес, который был зарезервирован у них для экстренных случаев. А что?
— Предложите Командору индульгенцию. Взамен, он поможет нам дезинформировать Эол.
— Каким образом?
— У него остался комлог Мореля.
Слоттер взревел:
— Здесь кто-нибудь введет меня в курс дела!
Эдвардс занялся просвещением адмирала, мы с Долорес пошли посмотреть, как продвигаются дела у Говарда. Перед нашим уходом представитель СБ задумчиво произнес:
— Подумать только, мы стоим на пороге религиозной войны, которая впервые за всю историю человечества имеет смысл. У нас с Эолом разные представления о вечности, и компромисс между нами невозможен.
59
20.06, терминал системы Возничий-211
На экране лэптопа замерла спираль Млечного Пути. Чтобы сориентировать меня, Говард сначала ткнул в Солнце, находившееся у внутреннего края рукава Ориона. Следующий, если считать от центра, рукав галактической спирали назывался
— Вот здесь, — ткнул он в середину разряженной области между двумя последними рукавами. — Точка сингулярности.
— Сингулярности?
— Да. В первое мгновение нового Большого Взрыва поверхность нашей вселенной перестанет быть гладкой, на ней возникнет особая точка, иначе говоря, сингулярность.
— Сейчас там есть что-нибудь?
— Нет. И быть не должно. Пустое место с очень интересными и уникальными свойствами вакуума. Если вам нужны визуальные ориентиры, то вот этот голубой гигант HD17818 в полутора тысячах парсеках от Солнца укажет вам начальное направление. От него уже придется идти в потемках, по приборам.
— А куда мы пошлем эолийцев?
— В пустоту Ориона — разряженный зазор между рукавами, который находится на луче Ориона, если смотреть от Солнца. Вакуум здесь немногим хуже, чем в точке сингулярности. Думаю, эолийцы на это купятся.
Терминал «Возничий-211» жил на чемоданах. Из-за удаленности от населенных миров телепортации здесь происходили нерегулярно, корабли причаливали без расписания. Пассажирам помногу часов приходилось ждать нужный транспорт. В силу научной привлекательности «Возничий-211» входил в шестерку сильнейших по среднему IQ пассажиров. Но это было до прибытия Говарда, Мореля и меня. Теперь, я думаю, терминал мог претендовать как минимум на бронзу. Долорес десять раз переспрашивала Говарда по поводу фиксации грави-волн, и я сказал, что она испортит нам статистику IQ.
Морель удалился от нас в дальний угол зала ожидания и там, злой на весь мир, зубрил легенду. Он был уверен, что опять влипнет в историю. Отказаться от участия в операции он не мог — Командор согласился иметь дело только с ним.
Говард часто отвлекался на какого-нибудь знакомого планетолога. Коллеги были уверены, что он прилетел сюда из-за Мапатуки, землеподобной планеты, населенной кандидатами в сапиенсы.
После одного из таких кратких свиданий он сказал нам с крайней озабоченностью:
— Штурки не находят себе места.
— Это может нам помешать? — спросил я.
Он пожал плечами. Долорес сказала:
— Ладно, я спрошу. Профессор, кто такие штурки?
— Друзья мапалапов.
— Это местные сапиенсы?
— Не все считают их разумными.
— А при чем тут штурки?
Оказалось, что у штурков с мапалапами то ли симбиоз, то ли последние их одомашнили (и тогда аборигенов надо признать разумными). Чрезвычайно чувствительные, штурки предупреждают мапалапов о надвигающейся опасности. Они умеют предсказывать землетрясения, холодные зимы, неурожай дрыквы и наступление жестоких памалапов-мапаедов. Когда люди впервые высадились на Мапатуке, штурки увели мапалапов на соседний континент. Учитывая невысокую скорость передвижения мапалапов, сапиенсологи были вынуждены сделать вывод, что штурки предвидели высадку, по меньшей мере, за полгода. Теперь же, в разгар операции Малый Взрыв (направленный на предотвращение Взрыва Большого), штурки не могут найти на Мапатуке безопасного места.