Максим и Федор
Шрифт:
Хуже было со сдачей книг. "Букинист" в этот день оказался закрытым на переучёт.
– Ядрёна вошь!
– кричал Максим, - ты, оболдуй, целыми днями в этом магазине околачиваешься, неужели не запомнил, когда он закрывается?
Что ему объяснишь? Пётр позвонил на работу, сказал, что ему срочно надо поменять паспорт и поехал с Максимом в другой магазин.
Народу было тьма. Максим томился в жарком помещении, надсадно вздыхал, ходил туда-сюда, поссорился в подворотне со спекулянтами, всё был чем-то недоволен.
"Я же свои книги, позарез мне
Наконец продали, вышли на жаркую улицу.
– Что там Фёдор собирается с ватником делать?
– спросил Пётр.
– Хрен с ним, с ватником, пусть таскается, лишь бы пальто оставил.
– Как же оставит он, скорее удавится. Слушай, Максим, давай договоримся, сегодня вечером я и прийти не смогу.
– Это почему?
– Да потому, что работа у меня, служба! Я уже на два часа с обеда опоздал, отрабатывать надо!
Не ори, как припадочный!
– Ну... В общем, я завтра, в пятницу, после работы, сразу приезжаю. Василий тоже, а в субботу значит, прямо утром...
– Ну смотри!
– с угрозой сказал Максим, круто повернулся и, хромая, пошёл прочь.
* * *
В пятницу утром Петру по междугороднему телефону позвонил Василий и сказал, что он тут мотается, как гавно в проруби, подгоняя всех, но никто ни хрена делать не хочет, короче, он приедет только в пятницу поздно вечером, или, в крайнем случае, ночью. Пётр прямо при сослуживцах стал материться, настолько у него за сегодняшний день наросла тревога за Василия и за Максима, неизвестно, купившего ли хоть что-нибудь.
Договорились о том, что Василий выезжает вечером -кровь из носу, а если не успевает там доделать, пусть бросает всё к чёртовой бабушке, пусть хоть с работы выгоняют.
Василий было попробовал заикнуться о том, что в Пушкин можно поехать и в воскресенье, но Пётр прямо завыл и обещал теперь-то уж в любом случае набить Василию морду.
Василий, не слушая, орал, что он на его месте руки бы на себя наложил, что он тут на последнем издыхании всё делает, чтобы вовремя вернуться в Ленинград, а гавно всякое сидит там... Пётр положил трубку. Не успел на Петре пот обсохнуть, раздался звонок, позвонила жена Василия (а Василий женат, не странно ли?) - Леночка и спросила, где Вася.
– Как где? На этих... на буровых!
– А, ну ладно. Ты извини, я тороплюсь, в общем, если ты его увидишь раньше меня, передай, чтоб он немедленно, слышишь, немедленно, понял?-ехал домой.
Короткие гудки.
Пётр вскочил, побежал в кассу взаимопомощи, занял десятку, чтобы усмирить панику и хоть что-нибудь сделать для общего дела. Как дурак, купил три бутылки сухого (портвейна не было).
* * *
Вечером всё было хорошо. Пётр, Максим и Фёдор сидели за столом, распивали, как благородные, одну бутылку сухого вина.
Сумка с портвейном, двумя сухого, и колбасой, тщательно застёгнутая, стояла у двери.
* * *
Но
– Чтобы и ты потерялся?!
Фёдор, видно, вообще не спавший ночью, сидел у окна, будто в ожидании креста - сгорбленный, вздрагивал при каждом шорохе. Максим, скрестив руки на груди, вперился в циферблат часов, специально вчера одолженных у Кобота. Часы люто, нечеловечески стучали.
Звонок всё-таки раздался, но, казалось, ему не искупить предшествующую муку.
Василий ворвался в квартиру, будто спасаясь от погони.
– Всё! Поехали!
– сразу закричал Максим.
Все забегали туда-сюда по комнате. Фёдор, как солдат по подъёму, бросился одевать ватник.
– Стойте! Посидим перед дорогой! опомнился Пётр. Все сели кто куда. Василий, блаженно улыбаясь, вытирая пот. Не подлец ли?
– Ну, пошли.
Чинно спустились по лестнице, прошли через двор, помахав руками очереди у пивного ларька. (Нужно ли говорить, что вся очередь со вторника знала о поездке в Пушкин).
Как-то без нетерпения дождались автобуса. Автобус резко тронулся, все повалились друг на друга со счастливым смехом, Пётр, однако, осторожно прижимал к груди сумку.
– Стой!!
– страшно закричали позади, - кто-то падая и плача бежал вдалеке.
Это Фёдор не успел сесть.
* * *
Нет, есть всё-таки люди, умеющие не дрогнуть под ударами судьбы, как каменный мост во время ледохода.
Наверное, Максим всё-таки такой - хоть и пытался драться с водителем автобуса, так, что тот со злости даже не открыл дверь на следующей остановке; заодно попало и Василию, настаивавшему на диком предложении, что Фёдор догадался ехать следом и, стало быть, нужно ждать следующего автобуса.
Но кто бы мог остановить первое же такси, не имея в этом никакого опыта? Только Максим. Так Геракл остановил у пропасти колесницу какой-то царевны.
А кто бы мог найти Фёдора, с искусством подпольщика (проворонил Фёдор своё призвание!) захоронившегося, пропавшего в промежутке между автобусной остановкой и домом?
Нет, Максим - это супер!
* * *
Часа через два они уже шагали под сводами Витебского вокзала. Плотной группой, держась за плечи друг друга, поминутно оглядываясь и пересчитываясь, они вошли в электричку. Сразу обмякнув, как мешки с картошкой, опустились на скамейку. Говорить не хотелось.
Электричка застрекотала, тронулась и Фёдор прижался лицом к стеклу, более, чем по-детски водя глазами туда сюда. Все улыбались и тоже смотрели в окно.
– Ну что ж, может, сухенького по этому поводу?
– спросил Пётр.
– Давай, - чуть помедлив, сказал Максим, - можно и сухенького, раз такие дела. Не думал я, что выйдет у нас. Повезло, здорово повезло.
– Чего не выйдет?
– осведомился Пётр.
– В Пушкин поехать.
– Почему не выйдет? Даже странно, что такая канитель получилась.