Максим и Федор
Шрифт:
– В МЕХАНОБРЕ! В МЕХАНОБРЕ я работаю! забывшись, прошептал Илья из-за двери.
Это был сильный и неожиданный эффект. Даже Фёдор с испугом глянул на дверь, а Пужатый вскочил и выбежав из кухни, наткнулся на вытаращившего глаза Илью Давыдовича.
Они некоторое время стояли молча, почти вплотную, блестя глазами и взволнованно дыша.
– Ага..., - сказал Пужатый, попровляя майку. Илья, шатаясь, побежал к себе в комнату.
– Идиоты! Что за идиотизм!..
– бормотал он - Фу! Как всё... Фу! Идиотизм абсолютный!
Он
Сухо и зловеще тикал будильник.
Дверь без стука отворилась и в комнату вошёл Пужатый, уже в форме, в сапогах. Не спрашивая разрешения, он сел за стол, размял папиросу, стал разглядывать скромную, но благообразную комнату.
Илья Давидович, как пойманный за руку вор, понурившись стоял у зеркала.
– Кобот, что вы, собственно, скрываете?
– медленно спросил Пу жатый.
– Я, Степ... Александр Степанович, совершенно не могу понять, что... за что вы меня так вот... спрашиваете?
– Ах, так, значит, я виноват, да? Я вас преследую? Это я, выходит, виноват, да? Ведь так у вас получается?
– Нет... Но вы там Фёдору говорили... Ну там...
– Ну-ну, я слушаю... Илья Давидович молчал.
– Ну, я слушаю вас.
– Вы говорили, что я воротником прикрываюсь...
– Хватит ерунду пороть. Кстати, если уж вы хотите обсудить именно этот случай: после нашей встречи я был в магазине. Вы и сейчас будете утверждать, что направлялись именно туда?
Илья молчал.
– Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим поселением в квартиру? Да или нет?
В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.
– Может, хватит в молчанку играть?!
– страшно закричал Пужатый, с силой всаживая папиросу в стол.
Илья Давыдович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к окну. Пужатый, опрокинув стул, встал и вышел из комнаты.
Кобот, широко раскрыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.
* * *
На улице всё казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков. Прохожие, как солдаты, ходили от одной автобусной остановки к другой, машины... Спрятаться было негде. Домой Илья решил вернуться только вечером.
Не раздеваясь, на цыпочках, он прошёл в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, выглянул в коридор.
На кухне ожесточённо гремели стаканы и слышался голос Пужатого:
– Да ведь враг он, враг! Вражина он натуральная! Что ты будешь делать, я вижу, что враг, а прищучить не могу! Ну погоди, увидишь ты Алексея Пужатого! Он у меня не уйдёт, сам себя выдаст!..
На
Потом вместе поехали на работу, там как-то забываешься, всё нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы, для окончательной разрядки, Илья ещё сходил в кино на "Версию полковника Зорина" и совсем спокойно направился домой. Сколько можно, в конце-то концов пугаться этого идиота-милиционера? Нужно спокойно и насмешливо дать ему понять, какого дурака он валяет. Ещё лучше бы осадить его, как следует, поставить на место... Нет, ну его к черту, не стоит.
Кобот вошёл в квартиру, разделся (даже почистил пальто щёткой), не таясь, прошёл к себе в комнату, где хладнокровно сел за стол с книгой "Заметки по истории современности".
Почти тотчас же в комнату вошёл Пужатый и расположился напротив Ильи. Илья Давидович оторвал глаза от книги, холодно посмотрел на Пужатого и снова погрузился в чтение. Милиционер забарабанил пальцами по столу, едко глядя на Кобота.
– Книжечку читаем?
Илья продолжал смотреть в книгу.
– А ну, положи книгу! Смотреть на меня!
– как никогда страшно закричал Пужатый, с силой хлопнув раскрытой ладонью по столу. Всё затрещало, книга упала на пол.
Коботу уже некуда было смотреть, и он со страданием взглянул на Пужатого. Тот сидел весь красный и тяжело дышал.
– Алексей Степанович, я думаю, пора, наконец...- начал Илья.
– Кобот, что вы делали сегодня ночью?
– перебил его Пужатый.
– Я? Что... Спал, ночевал...
– Где? Адрес?
– Да что... причем тут... на работе, то есть, у сослуживца...
– Интересная у вас работа, я замечаю. Адрес, я спрашиваю.
Илья Давыдович понял, что лучше не выламываться, а спокойно отвечать на вопросы, чтобы Пужатый перебесился, понял, что неправ и отстал. Однако, адреса сослуживца действительно невозможно было вспомнить теперь, в таком лихорадочном состоянии.
– Не помню точно сейчас. Я так могу показать, а завтра
спросить могу.
– Значит, где были ночью - не помним? Или, может, не хотим вспоминать?
Жилы на шее Пужатого вздулись и мерцали. Он встал, окинул комнату внимательным взглядом и, хлопнув дверью, вышел.
Илья застонал, вскочил с места, стал метаться. Подбежал к двери, но не совсем, чтоб не было вида, что он подслушивает, замер. Через некоторое время раздался звонок, пришёл Василий, ученик Фёдора, принес вермуту, плясал, напевал что-то, восточное. Фёдор внушительно выговаривал, что портвейн поинтереснее вермута, и тут неожиданно раздался властный голос Пужатого: