Максимы и мысли узника Святой Елены
Шрифт:
Истинный монарх, желая войны, не избегает ее; когда же его вынуждают к ней, он должен, отнюдь не медля, первым обнажить шпагу, быстро и энергично осуществить вторжение, иначе все преимущества будут у нападающей стороны.
Локк — великий объяснителъ и плохой логик [127] .
Ежели бы в империи Тиберия [128] были якобинцы и роялисты, то уж он не терял бы времени попусту, проводя оное в оргиях.
127
Локк Джон (1632–1704) — английский философ, автор сочинения "Два трактата об управлении государством" (1690), где рассматривал возникновение общества и государства с точки зрения общественного договора, критически относился к абсолютной монархии как противоречащей основам и целям развития общественной жизни.
128
Хиберий Клавдий Нерон (42 до н. э.
– 37
Общие места богословских споров вышли из моды, их заменили общие места в политике.
Я восстановил отличия таковыми, как я их понимаю, то есть основанными на титулах и трофеях; мое дворянство не было феодальным старьем: в бароны я жаловал из капралов.
Я не из тех слабоумных государей, которые позволяют все делать другим и не делают ничего сами, иначе я мог бы выговорить себе что-то вроде королевства, например за Луарой [129] .
129
За Луарой потому, что, вопреки желанию французской армии, по договору, заключенному между Веллингтоном и Блюхером с одной стороны и Сенским префектом и двумя уполномоченными французского правительства с другой, французские войска отводились за реку Луару, а Париж сдавался союзникам.
Я не думаю, что Франция когда-либо знала лучший порядок, нежели тот, каковой был при мне.
Государь, совершенный во всех отношениях, должен был бы поступать, как Цезарь, нравами походить на Юлиана, а добродетелями — на Марка Аврелия [130] .
Надобно править людьми, пользуясь упряжью, которая надета на них сейчас, а не той, что была в прежние времена.
130
Имеется в виду Флавий Клавдий Юлиан (331–363), римский император (361–363), прозванный христианским духовенством Отступником за восстановление язычества по своем восшествии на престол, но прославленный нравственной чистотой и кротостью души. Далее речь идет о Марке Аврелии (121–180), римском императоре с 161 г., стремившемся к нравственному усовершенствованию и отличавшемся добродетельными помыслами и поступками.
Спрашивать, до каких пор религия необходима политической власти, все равно что спрашивать, до каких пор можно делать прокол больному водянкой: все зависит от благоразумия врача.
Высокопарный Тацит говорит, что опасно оставлять жизнь тем, у кого отняли все; я убедился в справедливости этого!
После московской катастрофы меня уже сочли было политическим трупом, но все еще оставались я сам и мое имя, и вот уже через три месяца я вновь явился во главе двухсот тысяч моих солдат.
Мое восемнадцатое брюмера было значительным по своим последствиям: ведь именно с этого момента началось восстановление общественного порядка во Франции [131] .
Когда полными пригоршнями разбрасывают почести, многие недостойные люди тоже набрасываются на оные, а имеющие несомненные заслуги отступают в сторону. Кто же будет искать эполеты на поле сражения, когда их можно заполучить ив чьей-нибудь прихожей?
131
Старания Бонапарта примирить все политические партии после переворота 18 брюмера и заставить признать его верховную власть не могли увенчаться успехом, пока западные провинции Франции относились враждебно к новому режиму и к основным принципам Революции, поза их поощряли к сопротивлению преданные Бурбонам эмигранты и английское правительство. Поэтому Бонапарт решился положить конец внутренним смутам в Вандее н Бретани. Он издал манифест 28 декабря 1799 г., в котором объявлял, что все прошлое будет забыто, что всякий сможет свободно исповедовать свою религию, что католические священники должны быть служителями Бога мира, что всем изъявляющим раскаяние и покорность будет дарована амнистия. Последствие этого было то, что многие роялисты и шуаны прекратили борьбу и сложили оружие. Против непримиримых вандейцев, таких как Жорж Кадудаль и Луи де Фротте, была применена военная сила. Развал и беспорядок в полицейском аппарате страны приобрели характер национального бедствия, в особенности из-за многочисленных разбоев на дорогах Франции при Директории; Первый консул покончил с этим злом уже в первые месяцы своего правления: меры были жестокими, не только против захваченных с поличным разбойников, но и против тех, кто давал пристанище преступникам или перекупал награбленное. Репрессивные меры направлялись и против полицейских чинов, виновных в попустительстве или пособничестве. Был установлен строжайший контроль в сфере финансовой политики; устанавливался новый порядок отчетности, казнокрадство сурово преследовалось. Реформе подверглось и судебное дело; Наполеон требовал, чтобы суд действовал вне всяких соображений политического характера: "Никогда не рассматривайте, к какой партии принадлежал человек, который ищет правосудия". Конституция VIII года Республики как нельзя лучше отвечала запросам времени, последовавшего за 18 брюмера, обеспечивая правосудие и восстанавливая порядок в хаосе государственного механизма. Талантам, предприимчивости, честолюбию было открыто новое поприще, — на котором могли развиваться все врожденные силы и дарования.
Революционеры и эмигранты в равной степени были ненасытными по части богатств и отличий. Они соперничали в низости друг с другом. Я же хотел возвеличить новых людей, но поелику не имел в том успеха, то брал их сколько возможно в рядах моих солдат.
Во
132
Директория "тявкала" потому, что Бонапарт проявлял, по ее мнению, чрезмерную самостоятельность, в особенности когда брал на себя политические переговоры. Несколько характерных примеров, иллюстрирующих высказывание. Еще до решения участи Ломбардии битвой при Лоди герцог Пармский заключив с Бонапартом перемирие, в силу которого он вышел из военного союза с Австрией и обязался выплатить контрибуцию Франции — 2 млн. франков, 20 картин известных мастеров, 1400 лошадей и 1 тыс. центнеров провианта для армии. Через несколько дней герцог Моденский последовал примеру своего соседа и 17 мая 1796 г. купил за 7 млн. франков и 20 картин мир с Францией. 23 июля в Болонье было заключено перемирие, по которому Папа уступил французам право держать гарнизоны в легатствах Болонья и Феррара, а также обязался выплатить Бонапарту 21 млн. франков и передать около ста произведений искусства. "Дань" налагалась на тех итальянских государей, которые сотрудничали с австрийцами, и в тех случаях, когда у противной стороны не хватало наличных денег, контрибуция бралась произведениями искусства — практика, сложившаяся задолго до Итальянского похода Бонапарта.
Со времен Карла Великого [133] пехота всегда была плоха. В моей же армии не было французского солдата, который не считал бы себя способным противостоять врагу и победить.
Закон должен быть ясным, точным и единообразным, толковать его — значит допускать искажения.
Больше всего лиц держит в своей памяти тот, у кого больше воображения.
133
Карл Великий (742–814) — франкский король (с 768 г.), император (с 800 г.), основатель династии Каролингов.
Ежели бы флибустьеры способны были вести политику, достойную их храбрости, они основали бы великую империю в Америке еще в шестнадцатом столетии.
Странно, но в этот век Просвещения монархи видят надвигающуюся грозу лишь тогда, когда она уже разразилась.
Слово либеральный, которое в нынешние времена столь чарует уши идеологов, это слово — моего изобретения. Так что если уж я узурпатор, то они — плагиаторы.
Государя начинают презирать, когда он слаб и нерешителен; это гораздо хуже, нежели когда им управляет министр неспособный и лишенный уважения.
Перед тем как появился мой Гражданский кодекс, во Франции отнюдь не было настоящих законов, но существовало от пяти до шести тысяч томов различных постановлений, что приводило к тому, что судьи едва ли могли по совести разбирать дела и выносить приговоры.
Марк Аврелий жил и умер в великом почете, поелику он безмятежно и при благоприятных обстоятельствах унаследовал империю. Это счастие могло быть уготовано моему сыну.
Я мог бы привести Итальянскую армию в Париж 18 фрюктидора и сыграть роль, каковую сыграл в свое время император Север, но плод тогда еще не созрел [134] .
Когда я высадился во Фрежюсе на пути из Египта, Б[аррас] и С[ийес] обсуждали тогдашнее положение вещей в стране: один хотел восстановить короля, другой же — призвать герцога Брауншвейгского; я привел обоих к единому мнению [135] .
134
См. прим. 31. Наполеон отклонил предложение Талейрана в деле решительной поддержки Директории перед лицом роялистской угрозы, но воспользовался днем годовщины взятия Бастилии, чтобы обратиться к солдатам своей армии: "Солдаты! Горы отделяют нас от Франции. Если нужно, мы перелетим их на крыльях, чтобы оградить правительство и защитить свободу и Республику. Как только роялисты появятся — их дни будут сочтены. Поклянемся вечно сражаться с врагами Республики и государственного строя!" Во все части были посланы воззвания такого же содержания, чтобы за подписью солдат отправить их в Париж Директории, что было возложено на Ожеро. Далее речь идет о римском императоре Марке Аврелии Александре Севере (205–235 н. э.), правившем с 222 г., который вернулся в Рим после войны с царем Артаксерксом в 234 г. и должен был тотчас же отравиться в поход против германцев, но был убит близ Майнца своими солдатами.
135
По возвращении Бонапарта из Египта Баррас, центральный деятель 9 термидора и противник роялистов 13 вандемьера и 18 фрюктидора, был не прочь поддержать его, но сам Баррас сделал невозможным сближение с Наполеоном из-за беззастенчивого воровства, неприкрытого взяточничества и темных махинаций с поставщиками и спекулянтами. С Сийесом генерал Бонапарт сблизился, имея в виду его опыт и связи для дела переворота, но и Барраса старался не разочаровывать, чтобы не превратить его в собственного врага. Сийес смотрел на Бонапарта с упованием, полагая, что "нам нужна шпага", а строителем нового режима после падения Директории, которую он считал ни на что не способной, станет он, Сийес. Что касается Карла Вильгельма Фердинанда, герцога Брауншвейгского (1735–1806), видного прусского военачальника, то едва ли Сийес вынашивал намерение "призвать" герцога во Францию: во Франции герцог был весьма непопулярен из-за своего участия в коалиционных войнах против Республики и, конечно же, из-за своего манифеста, обращенного к французам во время печально известного похода первой коалиции в 1792 г.