Малах ха-Мавет

Федорченко Юлия

Шена последовала за ним неизвестно куда, хоть и очень удивилась, когда он попросил уделить ему немного времени и даже предупредил: с работой это не связано. И впоследствии она не выдала его Сидни. А ведь репутация у карателя была еще та… Райс не просто любил избивать других парней, он от этого балдел, пусть и никогда не позволял себе зайти слишком далеко.

— Он узнал тебя?

— Отец? Нет. Он очень плохо видит.

— Но потом ты сказал ему?

Райс опять помотал головой.

— Нет.

— Почему?

— Он смирился с потерей.

Его боль притупилась. Зачем бы я стал ворошить его память? Ради чего? Чтобы он обнял меня, как сына, и окончательно сбрендил? Чтобы вновь заставить его страдать?

А еще он расценивал свое молчание как любезность по отношению к Шене. Но этого каратель никому не говорил, как и того, что знал о ней больше остальных. В свете последних событий Райс опасался навлечь на себя подозрения, а тогда предпочитал держаться подальше от их глупых перебранок и амурных дрязг. Меньше всего он хотел встревать в их любовный треугольник и превращать его в квадрат.

— Мы преступники и убийцы, — продолжил Райс. — А если бы меня схватили? Если бы он увидел меня в новостях?

— Но ты же пошел туда…

— И я хотел прийти еще раз. Очень хотел.

— Он еще жив?

— Да.

— И ты до сих пор к нему ходишь?

— Иногда. Он старый и одинокий человек. Я помогаю ему по хозяйству. Иногда даже остаюсь на ночь и лежу в кровати его сына… Его звали Джаспером.

— Значит… — медленно произнесла Хетт, — и наши имена… тоже лживы. Это случайный продукт сознания… как сны.

— Нет, — возразил он. — Я не Джаспер. Я Райс. Тот парень никогда мною не был, я его не помню. Я совсем другой человек. Может, он и выглядел, как я, но это единственное, что нас связывает.

— И ты так в этом уверен? Я тоже кое-что о себе знаю, — разоткровенничалась Хетт, — когда-то я весила в два раза больше, чем сейчас. Наверное, меня затравили ровесники. Бээр-Шахат сделал из меня худышку, но вот здесь, — и она положила ладонь на сердце, — я все еще безобразна.

Райс собирался что-то ответить, но тут в дверь постучали, и в палату вошла медсестра. Она холодно взглянула на задержавшуюся посетительницу и сообщила менторским тоном:

— Больному нужен отдых.

Пациент послал ей очаровательнейшую из улыбок:

— Можно еще минутку?

— Не надо, — Хетт поднялась, — я и так засиделась.

После происшествия с Эстер здесь усилили охрану. Порядки в больнице стали строже, а у входа круглосуточно дежурил полицейский, и Хетт не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Кивнув карателю на прощание, она подхватила сумку и вышла в коридор. Однако не успела она пройти и несколько шагов, как ее догнала медсестра.

— Извините… — начала Пайпер, — раньше его навещал еще один парень… Такой высокий и темноволосый. Вы его случайно не знаете?

На этот случай у них имелись вполне четкие инструкции. С окаменевшим лицом Хетт ответила:

— Он уехал из города. — И, чтобы у медсестры не осталось никаких сомнений, добавила: — Навсегда.

Хлоя взяла с полки гипсовую

фигурку слона с отбитым ушком, чуть повертела в руках и поставила обратно. Забытая прежними жильцами вещь. А вот книги приобретали недавно: они выглядели новыми. Вряд ли их купили для чтения, скорее, чтобы заполнить стеллаж или что-то между ними спрятать.

Она обернулась и окинула взглядом гостиную. Когда-то Шена пыталась разнообразить унылый здешний интерьер, но только зря потратила время. Квартира так и не стала казаться жилой. Тут все еще было тоскливо, холодно и голо, как в зале ожидания на железнодорожной станции.

По выцветшему ковру с помятым ворсом расхаживали в грязной уличной обуви, и он производил весьма удручающее впечатление. Хлоя тоже решила не снимать ботинки, чтобы не нарушать традицию, и с ногами забралась на диван.

— Уютненько у вас тут, — соврала она, — только немного скучновато.

Хетт упала в соседнее кресло и тотчас же вспомнила, почему остальные предпочитали диван. Старые продавленные кресла напоминали опасные зыбучие пески: едва им удавалось привлечь уставшего гостя, как они глубоко проседали под его тяжестью и пытались засосать жертву в свои недра.

— У нас есть телевизор, — рассеянно молвил тот самый Сидни, который уехал из города навсегда. Он пронаблюдал за тем, как Хетт тонет в кресле, и подал ей руку. — И телевиденье.

Хетт воспользовалась помощью командира — и только после этого неодобрительно покосилась в его сторону. Привел сюда очередную приятельницу… Трис, видимо, набила ему оскомину своим обожанием. Он чересчур легко заводил знакомства среди девушек. Что в нем их привлекало? Хетт терялась в догадках.

— А где ты хранишь свои яды? — осведомилась Хлоя. Вздрогнув, Хетт встретилась с ней взглядом. — За вентиляционной решеткой? В одной из книг?

— Отстань. Нигде.

— Точно? — настаивала Хлоя. — А если я найду твой тайник?

— У тебя не все дома. — И Хетт повернулась к Сидни: — Я с ней работать не буду. Так и знай.

Хлоя тут же осклабилась:

— Почему нет?

— Рожей не вышла, — грубо отрезала Хетт.

— Не страшно, — парировала Хлоя, — ведь макияж творит чудеса. Я умею преображаться в кого угодно… в красавицу или чудовище. Только дай мне шанс.

— И кого ты возьмешь в напарницы, — встрял молчавший до этого Сидни, — если не ее? Других кандидаток нет. — Он посмотрел на Хлою, та игриво ему подмигнула, и лидер вдруг смутился. С женщинами надо держать ухо востро, чтобы одна из них не подумала, будто ты отдаешь предпочтение второй. А то потом не оберешься хлопот.

Однако Хетт ожидала этого вопроса и заранее подготовила ответ.

— Есть, — сказала она, — Трис.

— Нет, — качнул головой Сидни. — Я против.

— У нас три девушки и три ловца. Или, может, ты хочешь сказать, — язвительным тоном добавила Хетт, — что не считаешь ее членом команды? Надо же, как странно… Она говорила мне совсем другое. То-то бедняжка расстроится…