Малая Родина
Шрифт:
Что же касается православной религии, то во все времена дмитриевцы отличались чрезвычайным равнодушием к делам церкви. Такое равнодушие целиком и полностью относилось и к моей малой родине, о чем в своих записках «По волнам житейского моря» вспоминает пермогорский крестьянин И. С. Карпов («Новый мир», № 1, 1992 год): «В 55 верстах от Красноборска, по лесной реке Устья, есть деревни – Новошино и Шадрино до 180 дворов с населением до 700 человек жителей. Место лесное – тайга. Сельское хозяйство слабо развито, так как хлеб и картофель часто убивает ранними заморозками. Большинство жителей занимаются охотой на зверя и птицу и сдают кооперации пушнину. Население безграмотное, церкви нет, и за удовлетворением своих духовных нужд обращаются в церкви в деревню Синники (ниже по реке Устья 25 км) или же в Пермогорскую церковь, путешествуя непролазными болотами и дорогами, расстояние до которой около 40 километров. В 1920 году кончили постройку небольшой деревянной церкви, до этого времени в обеих деревнях
Вот она, деревня Новошино, в 55 верстах от Красноборска
И.С. Карпов далее повествует, что его вызвал благочинный и предложил ему, как дьякону, принять сан священника, убеждая, что получен указ св. Синода искать лиц, достойных сана священника, хотя бы даже из крестьян.
«Но я не мог решиться взять на себя такую ответственную должность – быть пастырем и учителем веры по своей малограмотности, как окончивший 4 класса начальной школы, да к тому же с семьей в 8 человек забираться в такую лесную глушь и бросить в 17 лет насиженное гнездо.
Согласился на предложение благочинного дьякон Красноборской церкви Александр Кичанов. Как кандидат в сан священника, он съездил в деревню Новошино – будущий свой приход – и договорился с прихожанами о материальном своем обеспечении. Семья его – одна жена. Был сын у него, но убит еще в империалистическую войну. Постановили будущие прихожане, согласно требованиям дьякона, платить с каждого верующего по 20 фунтов зерна и по 2 фунта коровьего масла. Кроме того, и от церкви доход за требы и поминания. Такому обеспечению завидовали служители других приходов. Обеспечение гораздо лучше Красноборского, где все прихожане – мещане, не наделенные землей. Рукоположенный в сан священника, он не требовал для службы псаломщика, каковую должность исполняла матушка-попадья. В Красноборске, видимо, материальное обеспечение было неудовлетворительно, и дьякон прирабатывал – прикупал во время ярмарок пушнину, шерсть, телячьи опойки [7] , лен и, имея связь с агентами-закупщиками, сдавал им.
7
Телячьи опойки – это гладкая кожа, чаще всего вырабатывается из шкур молочных телят (опоек).
Приехав на Устью, в деревню Новошино, он всецело предался торговле. Прихожане (охотники) охотно сдавали пушнину на месте, также телячьи опойки и лен, который сеяли на выжженных полянах, и он давал хорошие урожаи. Но, не довольствуясь этим, батюшка уезжал за покупкой пушнины в другие районы на целый месяц и более.
Сам о. Александр был трезвенник, но тайно торговал и спиртными напитками, и это не ставилось ему в вину, так как водки тогда в магазинах не было, и многие гнали самогон. Во время отлучек о. Александра умирали старики и дети-младенцы от болезней – скарлатины, дифтерии, дизентерии и не исповеданные старики. Но эта вина, падавшая на священника, не остановила его. Успехи наживы на торговле невозвратно увлекли его. У жителей деревень Новошино и Шадрино создалось недовольство тем, что при сдаче зерна он браковал его и требовал лучшего, хотя зерно было хорошее. Матушка не принимала масла, считая его кислым, требовала сепарированного. Некультурные устьяки возмутились, вынесли на общем приходском собрании решение убрать негодного священника, написали прошение Велико-Устюгскому Епископу Алексию и передали благочинному. Ждали решения Епископа, но решения не было, предполагали, что благочинный задержал прошение. Подали второе прошение, и опять нет никакого решения. Но, как выяснилось, Владыка не всему верил, что написано в жалобе, полагая, что на священников часто клевещут.
Чтобы убедиться в справедливости возведенной на о. Александра вины, Владыка предписал благочинному собирать всех священников подведомственных его благочинию в Красноборскую церковь с одним представителем от каждого прихода и всенародно выяснить виновность о. Александра Кичанова. Все 9 священников с представителями явились, а устьяков, обиженных поведением священника, явилось 8 человек, но сам о. Александр на собрание не явился и не объяснил причины неявки.
Прочитали жалобу прихожан на о. Александра, устьяки принесли вдобавок новые жалобы: «Нам не нужен такой жадный поп. Дали ему 60 пудов хлеба, 3 пуда масла, а за что? Тогда как церковь по неделям и месяцам закрыта, а хороним умерших без священника не отпетыми, покойника ведь не будешь месяц держать. А сколько детей умерло от скарлатины не отпетых! Спросишь матушку, где батюшка, отвечает, что по делам к о. благочинному уехал. Один из прихожан заявляет: «Я пришел заказать заупокойную обедню по родителям и спросил, чем платить». О. Александр сказал, что за обедню один пуд ржи, в церковь особо уплатить. Я расстроился и сказал: «Слишком дорого, батя!» Я, не договорившись, пошел, но батя бежит
Владыка ждет точного справедливого решения. Все священники поодиночке высказали свое личное мнение. Сознаем, что очень глубоко оступился наш собрат и обязан был по вызову благочинного явиться к нам и осознать свою вину, но он не явился и оказал полное неуважение к досточтимому собранию. Запятнал, унизил свое достоинство и также всего священного сана.
Такое неблаговидное дело среди священнослужителей разнесется по всей епархии на соблазн и упадок веры в такое и без того наступившее время безверия. Пусть наш собрат искренне сознает свою вину перед Богом и людьми, а Владыка произнесет свой Архипастырский правильный суд на благо и исправление собрата нашего о. Александра.
Время шло. Была ли какая эпитимия [8] о. Александру, но он все священствовал на старом месте.
Такие дома строились в северных деревнях
В 1933 году священники нашего благочиния все были арестованы как враги народа.
Устьяки рады были избавиться от попа, да и сам отец Александр рад был выбраться из лесной глуши и видеть культурный свет, и переведен был на Ляблу вместо сбежавшего о. Иоанна Кубенского. О. Александр прослужил на Лябле 10 месяцев, заболел и вскоре скончался.
8
Эпитимия (наказание) – это нравственно-исправительная мера, а также наказание или возмездие за «грехи» в православной и католической церквях. Подобное наказание налагается духовным лицом, церковным учреждением. Существует несколько форм эпитимии.
После этого в деревне Новошино (1933 год) не было священника, и церковь прекратила свое существование, да и жители обеих деревень не проявляли активности о направлении другого священника. Несколько позже в здании церкви была размещена семилетняя школа» (кстати, эту школу я окончил в 1951 году. – К. К.).
Этот пример говорит о том, что в целом жители деревень Новошино и Шадрино отличались чрезвычайным равнодушием к делам церкви. Что касается жителей нижестоящих по Устье деревень, то они ремонтировали и перестраивали церкви время от времени, нанимали попов, пономарей, платили соответствующую оплату, но относились к церкви совершенно формально и равнодушно. Этим они отличались от соседей: двинян, сухонцев, низовцев-устьян.
Психология устьяков XVII века была вполне еще во власти древнего языческого культа. Насколько отношения к православной церкви были холодны и формальны, настолько пережитки древнего культа были живы, близки и понятны устьяку. В те времена вера в существование лешего была настолько жива здесь, что вызывала галлюцинации и даже иногда массовые галлюцинации.
…Грозно грохотал над Устьей Перун Громовержец в образе пророка Ильи, прокатываясь по темным тучам на огненной колеснице. Строго соблюдал домашние интересы устьян домашний бог – дедушко домовой, или батамушко (от слова «батюшко»). Из этого видно, что вера в домового – остаток культа предков. Кроме этого, устьяки в то время верили и в существование водяного, лешаков… Существование этого загадочного мира для устьяков было такой же аксиомой, как и существование мира человеческого. Не исключались даже переходы из одного мира в другой. Невидимые деревни лешаков, богатые и хорошо обстроенные, стояли на зыбучих болотах. Они так же жили, так же любили и ненавидели, как люди, только не было у них «тягла» государственного, не было нужды безысходной, и в некоторых из преданий этот мир рисуется каким-то Эльдорадо, или сказочным царством, где вместо домов – терема, где жители пируют да разъезжают на могучих конях с колокольчиками и подзвонниками.
В детстве всё принималось за истину. Мы искренне верили, что где-то есть батамушко, домовой и леший. Мы с ребятами, особенно в зимнее время, собирались у кого-то на русской печке и рассказывали услышанные от стариков «встречи» с этими существами. Особенно боялись проходить вечером по темным улицам и различным пристройкам около домов. Я сам слышал рассказы некоторых стариков как будто бы о встрече с этими явлениями. Например, у нас в деревне жил (ныне покойный) Евдоким Ананьевич Ананьин, и он рассказывал на полном серьезе мужикам, как однажды обманул домового.