Малая земля
Шрифт:
2
Гитлеровцы, взбешенные провалом апрельского наступления против малоземельцев, решили испортить им первомайский праздник.
Днем тридцатого апреля, когда десантники готовились к празднику — меняли белье, надевали новые гимнастерки с погонами, они бросили на бомбежку Малой земли сотни самолетов. Опять, как и в середине апреля, тысячи бомб и снарядов кромсали клочок земли, выжигая все живое.
К вечеру в эвакоприемнике берегового госпиталя № 128 скопилось много раненых.
Мария за год до войны закончила медицинский институт и работала детским врачом. Может быть, потому, что была детским врачом, а может быть, потому, что по натуре была такой ласковой, она не делала перевязку молча, с безразличным лицом. Несмотря на страшную усталость, находила теплое слово каждому раненому. А раненые проявляли беспокойство. Кругом рвались снаряды, бомбы, и каждому казалось, что вот сейчас в просторный, но не очень прочный блиндаж будет прямое попадание и тогда здесь обретешь смерть. Боялась и Мария. Но она не подавала вида, а только говорила.
— Терпите, мальчики, до полночи. Придут корабли, и всех погрузим на них, никто не останется. А в Геленджике — тихо, выстрелов не слышно, хорошо подлечитесь.
В блиндаж вбежала медсестра Валя, шепнула Марии:
— В операционную попал снаряд. Все врачи, сестры и раненые, которые находились там, убиты. Меня прислали помогать вам.
— Помогай. Вот этому пулеметчику перевяжи руки. Звать его Вася.
Вася был еще совсем молодой солдат. Когда его принесли, он отчаянно ругал гитлеровцев.
— В самом пекле был неделю назад — и ничего, царапины не получил. А тут шальной снаряд — и на тебе, сто чертей в глотку тому артиллеристу! Хоть бы одну, а то обе руки!
Мария успокаивала его:
— Ничего, Васенька, подлечат, двухпудовую гирю поднимать будешь каждой рукой. А ты, Петя, не переживай, — говорила она другому солдату, раненному в ноги. — Кости не перебиты, на корабль тебя отнесут.
И в этот момент раздался сильный взрыв, блиндаж заволокло пылью, просвистели осколки. Мария замерла. Кто-то застонал, кто-то истошно закричал:
— Нас здесь добьют!
Мария очнулась от оцепенения и, сохраняя спокойствие, сказала:
— Не волнуйтесь, ребята, снаряд разорвался рядом, к нам не попал. Валя, зажги свет.
Раненый, которого она звала Петей, в тревоге воскликнул:
— Меня снова ранило в живот. Доктор, что же это получается?
Мария склонилась над ним. Осколок разрезал ему живот, но внутрь не проник. Что делать? Надо раненого нести в операционную. Но операционная разрушена, все хирурги убиты. Оставить раненого так до эвакуации? Но это грозит ему смертью.
И Мария решилась сама, в этом блиндаже, прооперировать раненого. Теоретически она, конечно, знала основы хирургии, но быть в качестве хирурга ей не приходилось. Она приказала Вале
Опять поблизости разорвался снаряд, с потолка посыпалась земля, и белая простыня почернела.
Через минуту вбежала Валя.
— Принесла! — торжествующе воскликнула она.
Мария приступила к операции. С потолка продолжала сыпаться земля. Ей пришлось наклоняться над раненым так, чтобы прикрыть зияющую рану своим телом. Первая операция — ив каких условиях, нет даже обезболивающих средств. Скрывая волнение, Мария приговаривала:
— Потерпи, Петя, знаю, больно, но ведь ты малоземелен
Сжав побелевшие губы, Петя неотрывно смотрел на ее лицо.
Она чувствовала его взгляд и понимала, что если на ее лице появится растерянность, то может случиться что-то непредвиденное, страшное.
А снаряды продолжали рваться где-то поблизости.
Блиндаж содрогался, осколки бороздили воздух, пробивали двери блиндажа.
Но вот сшит последний шов. Мария, не разгибаясь, крикнула:
— Морфий, Валя!
Впрыснули морфий, Мария забинтовала рану и выпрямилась.
— Ну, Петя, все в порядке. Операция несложная. Осколок не задел кишки, а только распорол брюшину,
— Спасибо, доктор, — вздохнул Петя. — Я все понял. С Большой земли напишу вам письмо.
Валя стояла, прислонившись к двери. Левая рука ее беспомощно висела, а рукав пропитался кровью.
— Ты ранена? — в тревоге спросила Мария.
— Кажется, — пыталась она улыбнуться.
— Садись на табуретку, — приказала Мария, — снимай гимнастерку.
Руку выше локтя располосовал осколок. Мария забинтовала рану.
«Ну и денек, — подумала она. — Ранены заваптекой, замполит, убиты врачи и сестры в операционной. Кто будет заниматься эвакуацией раненых? Скорее бы ночь».
Принесли еще раненых. Мария перевязала их. В блиндаже нельзя было повернуться. Тогда Мария предложила тем, кто в состоянии ходить, спуститься по траншее на берег и там под защитой скал дожидаться прихода кораблей.
Наконец-то наступила ночь. С ней пришла и тишина. Самолеты не прилетят до рассвета, а немецкие батареи откроют огонь лишь в полночь, когда к Малой земле подойдут корабли.
Санитары помогли вынести к берегу раненых. Ночь была светлая, лунная. Но людям такая ночь не нравилась. Немцам хорошо будут видны корабли, кто знает, чем может окончиться погрузка к отправке в Геленджик. Не раз бывало, что нагруженный мотобот тонул от вражеского снаряда. Беспомощные раненые гибли. Мария знала, о чем думали сидящие и лежащие на берегу, и поэтому всегда старалась присутствовать при эвакуации раненых на корабли и развеять их мрачные думы.