Мальчик и облако
Шрифт:
Рядом с печью постоянно крутится техника, снуют люди, и управляющий предприятием, – как только подпишем акт, – моим предприятием, объясняет: – Цикл производства непрерывный; ночью дежурная смена следит за процессом, утром начинается выгрузка обожженного кирпича из отсека, где кирпич остыл; на следующий день работники переходят на выгрузку из следующей камеры, и так ежедневно по кругу; каждые сутки – сдвиг на одну камеру. А освобождённые от кирпича камеры другая бригада обследует, вычищает, готовит и затем загружает в них кирпич для обжига, точно в таком же ежесуточном ритме. И когда, совершив круг, огонь вновь дойдёт до этой камеры, процесс начинается по следующему циклу. И так непрерывно, десять месяцев в году. Летом
Я выпадаю в осадок! Куда мне девать столько кирпича? Завалить ими все восемьсот гектаров пустошей? В моём мозгу рисуются апокалиптические картины вавилонской башни из кирпича…
Управляющий, проводящий для нас экскурсию, не может понять, к кому он должен обращаться в первую очередь; а спросить – не по чину. Поэтому он обращает свой рассказ то к одному, то к другому из присутствующих, по их заинтересованности и вопросам пытаясь определить – кто же новый хозяин?
Проходим в заводоуправление, где место в председательском кресле занимает Геннадий Алексеевич, и управляющий немного светлеет лицом, наконец-то поняв, кто здесь главный. Начинается беседа с вопроса об имеющихся проблемах, причём Михаил Генрихович Дитерихс настаивает, обращаясь к собравшемуся руководству завода: – Необходимо сейчас, в присутствии представителей губернатора и дворянского собрания, перечислить все причины, которые могут существенно повлиять на производство. Если в течение года окажется, что какие-то важные проблемы были скрыты, это будет расценено как попытка ввести в заблуждение нового собственника – Андрея Андреевича Первозванова и его опекуна – дворянина Геннадия Алексеевича Перлова.
Владимир. Дом семьи Приваловых.
Совещание в кабинете главы рода проходило в гнетущей атмосфере – суд признал полную неправоту рода, недостойное воспитание потомков, и, в связи с этим, обратился к императору с ходатайством об извержении рода Приваловых из дворянского сословия. Плюс и материальные потери, очень существенные и болезненные.
Выслушав комментарии юристов; в этот раз, как и на заседание суда, Привалов подтянул всех своих правовиков, переговорив с заместителями по производству, Дмитрий Антонович начал нарезать задачи: – То, что суд попросил обращение к императору отправить с задержкой на две недели – это уступка нам, чтобы мы успели повести реорганизацию в семье. Император всегда прошения о лишении дворянства поддерживает, особенно в детали не вникая. Юра, – обратился он к старшему сыну, – сегодня же готовим бумаги о твоём выходе из рода и создании независимой семьи дворян Приваловых с тобой во главе. Юристы услышали? Хорошо, сразу, как закончим, садитесь за прошения, всё заверяйте, как надо, сроки не горят, но поджимают.
– Дальше. Юрий, ты у нас больше по лесу и деревообработке специализировался, я жаться не буду – все делянки, что мы разрабатываем, лесные участки в нашей собственности, пилорамы, деревообработка, завод стройматериалов из дерева, фанерное производство и мебельный цех – переходит тебе. Собственность в твою пользу будем переоформлять параллельно с подготовкой бумаг на выход из рода.
– Себе оставлю цементный, железобетонный и цех металлических конструкций, и завод деревянных конструкций для строительства. Надеюсь, комиссия, что приедет налоги добирать, насчитает не слишком много, и средств, имеющихся на счетах, хватит на погашение долгов, и мне ничего продавать не придётся.
– Далее. Губернатор наше производство не разрушил, хотя и мог. Он в качестве виры Окинову забрал парк техники, что кирпичный завод обслуживает, и наши карьеры, где мы песок и глину добываем для производства кирпича. А Перловым – сам кирпичный завод. Хотел бы губернатор нас разорить – лишил бы нас лесных
– И главное. Юра, завтра, как подпишешь все документы, улетаешь на нашу главную лесопилку, в Калачинск. Пару лет как от них и материалы хуже идут, и прибыль падает. Разберись. И этих двух – отставных козы барабанщиков, с собой возьми. Костя, – обратился он к среднему сыну, – назначаю тебя заместителем директора Калачинского лесозаготовительного и деревообрабатывающего комбината. Шанс тебе даю – показать себя в работе, и тогда, может, старший брат тебя в род примет и вернётся тебе дворянство. А ты Сергей, годика на полтора тоже в Калачинск полетишь – жить будешь у дедушки и бабушки, там и учиться. Увидите там, как наш род начинался и на чём поднимался, вам полезно будет. И, Юр, если посмеют только жить не в Калачинске, а в Омске – мне сообщи, да и сам наказать можешь.
Обернувшись к начавшей всхлипывать жене, Дмитрий Антонович удивлённо развёл руки: – Что ты сейчас-то расплакалась? А не когда огласили, что нас дворянства лишают? И не тогда, когда зачитали, что кирпичный завод, мне от предков доставшийся, к чужакам переходит? Нашей с тобой родительской любовью к младшеньким род чуть до гибели и разорения не дошёл. Так что пусть они там пару лет сопли поморозят, может, и до мозгов дойдет – поумнеют.
Владимирская область.
– Ну, что, генерал песчаных карьеров? Как тебе новая собственность?
Мы с Геннадием Алексеевич Перловым с стоим на крутом обрыве. Вообще-то, не песчаного: ярко красные склоны и бугры внизу свидетельствуют – карьер глиняный. И техника, которую мы видим на самом дне карьера, занимается заготовкой глины для завода. Как пояснили мне юристы, при разговоре о вире с Привалова, проходившем между князем Окиновым и губернатором Владимирской области, Дархан Тайшаевич сразу сообщил, что виру он возьмёт, но передаст стороне, подвергшейся необоснованному нападению – то есть мне, Первозванову. Вот Григорий Семёнович и предложил ему взять карьеры и технику – к кирпичному заводу они в комплекс очень хорошо ложились. Так что таких карьеров, поменьше размерами, чем этот, у меня теперь шесть. Этот вообще громадный – вытянувшийся дугой почти на километр и местами до сорока метров глубиной. А ещё четыре песчаных карьера. Часть из них – собственная земля, а часть – на время получены по лицензии.
– Мне, вообще-то, учиться надо. И к имперскому триатлону готовиться. А тут – это. Вам же некогда заниматься что землёй, что заводом. Я хотел Вас попросить: найти людей, которые за всем хозяйством приглядывать будут. Директора – что кирпичного завода, что транспортного цеха перед Приваловым отчитывались, и он их работу контролировал. Вот чтобы кто-то всем этим от Вашего имени управлял. Ну, как мне выделили Виктора Дитерихса, чтобы его отца не перегружать.
– Хорошо. Подберём, – согласно кивает Геннадий Алексеевич.
Владимир. Дом Перловых.
На прогулках, стоило мне пришпорить коня, точнее, – отпустить немного повод и сказать: – Ну, что, Ветер, давай! – как Ветер тут же ускорялся до бешеной скорости и нёсся по просёлочным дорогам и тропам, штурмовал холмы и форсировал ручьи. Меня всегда радовала эта скачка, когда от скорости полёта захватывает дух, встречный поток воздуха обдувает развевающиеся волосы, а ты превращаешься с конём в единое существо, живущее только одним – жаждой ещё большей скорости. И иного пространства, кроме вот этой скачки, – не существует: весь мир сливается в зелёно-серую полосу из кустов и деревьев на периферии зрения.