Мальчик-Которого-Нет
Шрифт:
— Харо! — воскликнул Невилл, стоило мне переступить порог.
Оценив обстановку, я сходила вымыть руки и уселась рядом с Малфоем.
— Как ты? — рассматривая мое лицо, спросил Драко.
— Ну… — принимая большую кружку с какао, протянула я. — Или утром все пройдет, или придется выпить еще какое-нибудь зелье. Декан столько их мне споил! Вы как?
— Было так страшно… — призналась Панси и тихо всхлипнула.
— Интересно, как тролль вообще оказался в Хогвартсе? — спросил, ни к кому не обращаясь, Драко. — Это ведь был горный тролль!
Никто
— Я, наверное, не смогу уснуть, — со вздохом созналась Паркинсон некоторое время спустя. — Мне будет сниться…
Она не договорила, подтянула коленки и уткнулась в них лицом.
— Вряд ли сегодня вообще кто-то легко уснет, — прошептал Невилл.
— Значит, будем сидеть здесь и болтать, — предложил Драко. — Можно что-нибудь рассказать…
— Только ничего страшного! — взмолилась Панси.
— Тогда что?
— Расскажи нам о том, что ты такого разглядел в профессоре Квиррелле сегодня, — предложила я и глотнула какао.
26
Спать мы разошлись глубоко за полночь. Усталость, сытость и нервное перенапряжение сделали свое дело — я уснула раньше, чем голова коснулась подушки. И почти сразу ощутила себя посреди серого тумана, настолько плотно окружавшего меня, что я не видела даже пальцев на поднесенных к лицу ладонях. Но стоило сделать несколько шагов вперед, как туман начал рассеиваться, ускользать назад, как живое существо. Миг — и я стояла посреди пустого Большого зала Хогвартса. Куда-то делись столы и лавки, своды не отражали шотландское небо, а сквозь витражи и окна на пол падали яркие солнечные лучи, радужными бликами рассыпаясь по деревянным панелям стен. В солнечном свете искрились и танцевали пылинки, навевая мысль о жарком летнем дне.
— Но сейчас осень, ноябрь, — вспомнила я, и тут же ощутила знакомых порыв холода. А вслед за холодом появилась фигура в темно-сером плаще, поглощавшем свет.
— Доброй ночи, — поприветствовал меня знакомый странноватый голос.
— Здравствуйте, — невольно улыбнувшись, ответила я.
Смерть приблизилась и с удивительной нежностью прикоснулась к моим волосам, а потом погладила по щеке.
— Тебе совсем не идет такой цвет лица, — сообщила она.
— Вы из-за этого… из-за случившегося?.. — пролепетала я.
— Я не могла проигнорировать опасность, грозившую тебе, — пояснила Смерть и выставила локоть так, чтобы я могла ухватиться за сухую костлявую руку. — А заглянув сюда, узнала много интересного.
Идя рядом со Смертью по Большому залу, я смущенно думала о том, что оторвала столь занятое создание от важных дел.
— Я всегда буду присматривать за тобой, — подслушав мои мысли, то ли предупредила, то ли успокоила Смерть. — И всегда буду рядом, если ты окажешься в смертельной опасности.
Мы вышли в холл, и Смерть повлекла меня прочь из Хогвартса.
— Мне не очень нравится внутри этого замка, — пояснила она. — В нем слишком много глаз.
— Глаз?
— Призраки и кошки способны
— Выходит, моя душа прямо сейчас тоже… уже не в школе? — опешила я, оглянувшись на замок.
— Со мной это ничем тебе не грозит, — успокоила Смерть. — Но никогда не делай так без моего присмотра. Рискуешь никогда не вернуться в свое тело.
Я быстро закивала, боясь уточнять, зачем мне вообще покидать свою оболочку. Вместо этого спросила:
— Так… Что вы увидели в Хогвартсе?
Вне замковых стен царил невероятный летний день, но мне было не жарко благодаря смертельному холоду моей спутницы.
— Ничего такого, чтобы мне понравилось, — ответила Смерть.
Мы спускались по холму прямо к домику Хагрида.
— Ты ведь знаешь, что носишь в этом теле небольшую частицу другого человека? — уточнила Смерть.
— Если тут все почти так, как в той истории, которую я читала, то я знаю и про это, и про Квиррелла… И про все остальное, — осторожно ответила я.
Мы вошли в хижину, но оказались не в той обстановке, которую я ожидала. Вместо небольшого жилища лесничего мы очутились в до боли мне знакомой комнате. На глаза мгновенно навернулись слезы. Я прошла вперед и с трепетом коснулась желтого бархатного абажура, бахромы на нем, а потом дернула за тонкий витой шнурок. Знакомый желтый свет тут же вызолотил вышитые шелком цветы на желтой скатерти и тускло осветил остальные детали комнаты, которую я не видела почти семь лет: железную кровать, застеленную белым кружевным покрывалом с горой мал мала меньше подушек, телевизор под кружевной же салфеткой на тумбочке, разномастные половички и ковры, застилавшие пол так плотно, что не рассмотреть выкрашенных темно-коричневой краской досок. Смахнув слезы со щек, я глянула в три больших окна, не надеясь высмотреть старые сгорбленные яблони, обернулась к Смерти и застыла, взирая на ту, кого не видела много лет.
— Бабушка?
В плаще Смерти, глядя на меня со знакомой нежностью, стояла моя прабабушка. Стоило шагнуть ближе — и серый плащ исчез, превратившись в темно-зеленое платье в мелкий цветочный рисунок. Я порывисто обняла женщину, прижимаясь к ее худому плечу.
— Спасибо, — не без горечи, но с огромной благодарностью прошептала я. — Я знаю, что вы — не она. Но… спасибо!
— Почему же? — мягко прошептала Смерть, голосом прабабушки. — Тот, кто уходит ко мне навечно, становится частью меня.
Я улыбнулась и позволила усадить себя за стол. Передо мной тут же появилась широкая чашка, наполненная чем-то серебристым и искрящимся.
— Что это? — спросила я. Смерть в облике моей бабы Ганнули опустилась напротив, и в душе разлился покой и счастье. Пусть это не моя прабабушка, но уже не безликое в своей многоликости создание. Теперь Смерть воспринималась по-настоящему родным человеком.
— Всего лишь вода, — ответила Смерть.
— Мертвая вода? — предположила я, помня по сказкам, что именно эта жидкость способна излечивать даже самые страшные раны.