Мальчик, который умер
Шрифт:
– Привет, девчонки, – задорно улыбнулась Юля, по-хозяйски обхватив талию Антона.
– Вер, а ты что здесь делаешь? – осторожно спросил Антон.
Всех четверых толкали плечами пешеходы. Замигал зелёный свет. Кристина заметила, как мелко-мелко трясётся нижняя губа подруги. Почувствовав, как между лопаток струится пот, девушка судорожно куснула кожу на указательном пальце.
– Вер, пойдём, а?
Вероника размахнулась и залепила парню звонкую пощёчину. Затем развернулась и
За спиной она услышала заливистый смех Васильевой.
Вероника забежала в переулок и опустилась прямо на железные ступени закрытого ларька. Вцепившись пальцами в ячеистые ступеньки, она горько заплакала. Слёзы оставляли чёрные потёки на её щеках. Кристина подсела к подруге. Та зарыдала ещё горче.
Только сейчас до Кристины дошло, что ей никогда не приходилось утешать Веронику.
Поэтому её хватило только на:
– Поехали ко мне. Чай попьём.
Не открывая глаз, Вероника кивнула.
– Ты меня веди к метро. А то ресницы слиплись.
Ползин поудобнее перехватил тяжёлый пакет с продуктами и шагнул в родной двор. Тот, казалось, законсервировался со времён его детства. Полуразвалившиеся скамейки, каменная горка и каменный же мостик с непросыхающей лужей под ним. Сейчас, под этим мостиком, прямо коленями в луже, сидел школьник и увлечённо что-то рисовал на каменной кладке.
– Эй! – Ползин сделал пару шагов к площадке. – Отмывать потом кто будет?
Паренёк повернул голову и рассеянно посмотрел на Евгения. Тот шагнул ещё ближе.
– Ты из какого дома?
Медленно, будто нехотя, не поднимая головы, парень поднялся на ноги. Размеренно шаркая ногами, он направился в сторону подъезда, где жил отец Евгения.
Мужчина бросил последний взгляд на мостик – теперь одна из его опор была расписана витиеватыми непонятными словами, образующими узор, – и проследовал за мальчиком.
Зайдя в подъезд, Евгений поднял голову. Мальчик успел подняться на два пролёта.
– Я родителям твоим не скажу, но ты больше так не делай.
Школьник снова рассеянно посмотрел на Ползина и пошёл дальше. Через минуту раздался хлопок двери. Евгений снова перехватил пакет и достал из кармана звенящую связку.
Квартира отца встретила Ползина давно не мытыми полами и затхлостью. С коридорной тумбы на него смотрела глазами-пуговицами потрёпанная мягкая игрушка, лежащая на обломках пластика.
– Пап?
– Я в кабинете.
Не снимая обуви, Евгений прошёл в единственную приоткрытую дверь.
На столе в полутёмной захламлённой комнате горела лампа. Тут же, в углу, на разобранной раскладушке, лежал пожилой
– Почему так долго?
Ползин нащупал глазами засохшее бурое пятно на ковре. На него же посмотрел отец и уже мягче спросил:
– Чаю попить останешься?
– На работу нужно, – Ползин поставил пакет на пол.
– Покажи, что там у тебя, и я пойду.
– Да ерунда, – отмахнулся мужчина.
Он пошевелил стопой и поморщился.
– Снимай бинт, – твёрдо сказал Ползин и, подхватив пакет, отправился на кухню. Когда он вернулся, отец сидел на кровати с разбинтованной опухшей ногой. Евгений осторожно взялся за большой палец стопы, и отец судорожно выдохнул.
– Я пиявочную мазь прикладываю, – сообщил он сыну, – в больницу не пойду, – он снова вздрогнул, когда Евгений дотронулся до безымянного пальца.
– А что за мальчик на третьем живёт? – желая отвлечь отца, перевёл тему Евгений и пошевелил средний палец.
– А, это Ромка, – охотно отозвался мужчина. – Они в бывшую квартиру Борисовых переехали.
– Хулиган? – Евгений добрался до безымянного пальца. Отец, увлечённый разговором, перестал дёргаться от каждого прикосновения.
– Да какой, – махнул рукой мужчина. – Вежливый, тихий, всегда со всеми здоровается.
Ощупывая пятку отца, Евгений вопросительно поднял брови.
– Да? А я сейчас видел, как он на мостике рисовал.
– Ромка? Не может быть. Это друг его, может, или одноклассник.
Ползин пожал плечами и поднялся на ноги.
– Руку покажи.
– Там царапина, нечего смотреть, – в подтверждение отец сжал и разжал пальцы руки.
Евгений вздохнул. Стены кабинета давили на него.
– Так, я завтра ещё зайду. Если лучше не станет – повезу тебя в травму. До кухни дойдёшь сам?
– Дойду, что уж я… – отец, опираясь на стену, встал и, припадая на одну ногу, довольно бодро направился к выходу из кабинета.
– Тогда я пошёл, – сообщил спине отца Евгений. Та, впрочем, не удостоила его ответом.
В тёмной комнате одиноко горел монитор. Эльбрусами возвышались брошенные прямо на ковёр кучи одежды. Из наушников доносились приглушённые биты.
Кристина бездумно блуждала по перекрёстным ссылкам Википедии, на разложенном диване тихо сопела Вероника.
Под дверью загорелась полоска света, на которой Кристина задержала взгляд.
«Странно, обычно по ночам брожу только я».
Заворочалась и завсхлипывала Вероника. Кристина сделала музыку в наушниках чуть тише – не хватало ещё разбудить.