Мальчик с татуировкой бабочки
Шрифт:
***
Вечером я сидел на кухне общежития и наблюдал за уныло булькающими в кастрюле макаронами. Ситуация с поездкой на чемпионат мира складывалась таким образом, что главред готов дать мне это задание, если сейчас я напишу хороший текст о чемпионате России. Иначе сразу послал бы меня подальше с моими желаниями. Видимо, не все горят желанием освещать студенческую самодеятельность, раз он готов и дальше делать ставку на меня – конечно, при условии, что я уловлю суть его требований. Но вот беда: качество студенческого рэпа напоминало бульканье макарон в кастрюле, и как писать об этом
В этот момент (с точки зрения дальнейших событий – еще один перст судьбы, только непонятно, указательный или средний) на кухне появился Петр Мороз: свеженебритый, свежепомятый, свеженемытый, и так далее. В общем, настоящий работник науки. Скорее всего, даже свежеподдатый – тоже, кстати, как настоящий работник науки.
– Здорово, Матти. Задумался? Макароны у тебя пригорать начинают.
– Ох, верно, спасибо.
С нарочито деловым видом я принялся спасать макароны из кастрюли, но Мороз не уходил.
– Так о чем задумался-то? Вижу-вижу, что-то тебя гложет. Поведай – может, я чем помогу. Хоть не себе, так другому лучше сделаю.
– Да как бы тебе сказать… – Я некоторое время колебался, но все же решился рассказать в общих чертах. – По сути, извечный вопрос: деньги или честь. Написать хвалебную статью о плохом соревновании по рэпу и расти карьерно, или настрочить как есть, зато быть честным с собой.
– А… Ну да, это понятно. Раньше для меня вопрос вообще не стоял: честь превыше всего. Но с тех пор я многое переосмыслил. Решать, конечно, тебе, но послушай меня… – Мороз сделал такой многозначительный вид, что даже начал икать. – Твоя честь желудок не накормит и кошелек не наполнит. Зато… ик! Кошелек позволит тебе восстановить даже по… ик! …рушенную честь. Так живут все. Ик! Даже вот эти… Ты тут про рэперов говорил… ик! Так вот, они прямо поют, типа: «У меня есть борода и меня… берут»… Ик! Ну, ты понял, «берут»! Они там, на эстраде, все педики, через задницу туда попадают. Ик… И даже открыто говорят об этом. Бабло решает! Ик!
«Да если бы вопрос был в одной только заднице, я б даже не задумался, – усмехнулся я про себя. – Но… Тут не в попу кончат – в душу плюнут, а это перенести гораздо сложнее».
Петр все еще вещал о новом «анальном» порядке этого мира, перемежая речь икотой. Я задумчиво ковырял макароны, которые прижарились ко дну кастрюли. Заметив, что его вещание не особо меня впечатляет, сосед решил уйти, но напоследок выдал мораль:
– В общем, давай, работай, потом тебе все простят. Добивайся успеха. Только это… Ик… в жопу не давай! Пойду чего-нибудь выпью от икоты.
«Да уж знаю, чего ты собираешься выпить, – подумал я. – Жопа для тебя важнее чести. Понятно, честь свою уже всю порвал, вот и несешь целостность ануса, как знамя, хоть есть чем гордиться».
А потом осознал: человек остается человеком, пока ему есть чем гордиться. Будь это честь или девственность задницы. Если бы Мороз еще и зад свой предоставлял в пользование, моральное падение не позволило бы ему и дальше
***
Через два дня широкий и звучный текст лежал на столе перед редактором. Я сидел на стуле, ожидая решения. Читал редактор долго – впрочем, не так долго, как я писал. Хоть и запал был, и сила воли, а все-таки писать против своих ощущений, «по заказу» было тяжело. Не мой тон, не мой настрой, не мои мысли, не мои ощущения. Насколько же мне удалось вжиться в роль пройдохи репортера?
Наконец редактор добрался до последнего абзаца. Медленно прошелся глазами по тексту. Точка. Отложил черновик в сторону. Посмотрел поверх очков на меня. В этот раз очевидного презрения нет, но и радушной улыбки тоже.
– В целом нормально. Есть некоторые стилистические ошибки, несколько неудачных выражений, но с этим можно работать, – резюмировал он.
– Это значит, меня опубликуют? – изменившимся голосом спросил я, а сам одурело подумал: «Это значит, я попаду за границу?»
– На доработку день. Сейчас покажу, где нужно исправить.
Даже нечего и говорить, что дорабатывал я гораздо быстрее. Часто замечают, когда дело в целом сделано, шлифовка – самый сложный процесс. Но в этом случае все было иначе. Я летел на крыльях любви к заветной поездке. Результат не разочаровал: впервые я увидел улыбку редактора, когда на следующий день он прочитал исправленный текст.
– Это меня удовлетворяет. Даже более того: наконец-то ты раскрыл свой потенциал журналиста, – заговорил он, но в голове появился шум (овации или фейерверки?), и я слышал шефа через гул в ушах. – Эта статья украсит следующий выпуск. Молодец! Будешь и дальше работать в таком ключе – станешь нашим основным колумнистом. Рано, конечно, говорить, но возможно, когда-нибудь будешь писать об официальных лицах. По крайней мере, в этой статье есть все слагаемые успеха: гордость за вуз, представление значимости события, высокий уровень автора… бла-бла-бла, бла-бла-бла…
Я уже перестал разбирать слова и ориентировался только по движению рта редактора.
– А… чемпионат мира? – едва ворочающимся языком вытолкнул я.
– Ах да! Как договаривались, событие твое. Постарайся!
Мое… Я получил шанс…
– Только напомни мне за месяц до чемпионата, чтобы я позаботился о твоем билете…
О моем!.. Билете!.. Я все-таки выезжаю!..
– Хоть и Казань, но все равно могут раскупить.
– Казань?.. В смысле Казань? Пересадка?
– Какая пересадка? Чемпионат состоится через четыре месяца в Казани. И правильно! Универсиаду мы уже принимали, теперь вот чемпионат по студенческому рэпу. Больше шансов на победу, больше шансов на успешные статьи. Ну, кому мы там проиграть можем? Индусам? Ха-ха-ха!
Конец ознакомительного фрагмента.