Мальчик со шпагой
Шрифт:
Он сделал не то, что хотел сначала. Медленно, будто против желания, натянул рубашку с капитанским шевроном. В петли на брюках пропустил широкий пояс – на пряжке звезда и шпаги. Взял с крючка берет.
На улице был солнечный апрельский день. Серёжа пошел в школу в одной рубашке. На него оглядывались. Пусть!
Зачем надел он форму? Серёжа и сам точно не знал. Может быть, так надевают моряки-капитаны свои выгоревшие куртки в память о погибшем судне?
В школьном коридоре его остановила завуч Елизавета Максимовна.
– Каховский, что за дикий
– Дикий? – негромко переспросил Серёжа.
– Ты сейчас не у себя в клубе, где можешь позволять все, что угодно. Ты в школе! Существует общепринятая школьная форма!
Тихо и устало Серёжа попросил:
– Пожалуйста, хоть сегодня оставьте меня в покое…
Елизавета Максимовна несколько секунд молчала, приходя в себя от негодования. Затем отчетливо сообщила:
– Я вызываю твоего отца в школу. Сегодня же! Будь любезен передать ему это.
– Передам, – со скрытым удовольствием сказал Серёжа. – Но сегодня не получится. Он в командировке до пятнадцатого числа.
10
Саша отложил гитару и сказал:
– Он все равно уехал бы. Только позже. Закончил бы с вами "Мушкетеров", нашел бы себе замену… Ну, сходил бы с вами летом в поход. А к сентябрю все равно уехал бы в Красный Берег.
– Интересно, где бы он замену отыскал? – язвительно спросила Наташа. – Будто такие вожатые, как Олег, в магазинах продаются…
– А такого и не надо, – возразил Саша. – Годился бы и другой. Умный, конечно. Лишь бы не ломал ваших законов и привычек. А командовать, держать отряд вы могли бы и сами. Олег вас, по-моему, научил.
– Не доучил немного, – хмуро сказал Серёжа.
– Зря ты так, Сергей… Он сделал, что успел. Интернат в Красном Береге для него – как родина… И не надо считать Олега дезертиром.
– А кто считает его дезертиром? – неожиданно вскинулся Митя. Тихий такой, спокойный всегда, он сейчас как взорвался. – У Олега выхода не было! А эти… Смирняков и Гуревич – они точно уж дезертиры! Скорей побежали в "Спартак", возьмите в фехтовальную школу! Будто мы уж совсем погибли.
– Никакие они не дезертиры, – сказал Серёжа. – Они же не изменяли отряду. Просто им всерьез хочется заниматься фехтованием.
– А нам не хочется? – не уступал Митя.
Серёжа не ответил. Не знал, как ответить. Конечно, очень хочется взять рапиру, выйти на дорожку… В бой! Но… все это будет не так, если без отряда. Надо, чтобы рядом были свои ребята, надо, чтобы на рукаве блестел знак "Эспады".
Нет, нельзя считать изменниками тех, кто после "Эспады" разошелся по разным секциям и кружкам, это Серёжа знал точно. Это же с ума сойти – назвать Сеньку Гуревича или Алешку Смирнякова дезертирами! Да и других тоже… Ведь если что случится – позови любого, сразу кинутся на помощь.
Но в чем-то Митька прав. Хоть самую чуточку, а прав.
И, не зная, что ответить, Серёжа сказал:
– Все равно их в "Спартак" не взяли.
– А почему не взяли? – спросил Саша.
– Говорят, что техника не та. Один тренер даже сказал, что Олег нас как
– Они испугались, – негромко, но твердо сказал Митя. – Наши в бою сильнее, чем у них.
– Ну уж… – с сомнением проговорил Саша.
– Нет, правда, – поддержал Митю Генка. – Может, они и не испугались, но наши сильнее. Алешка с тремя подряд сражался и всех загонял. А они: "Техника…" У многих мастеров, например, техника совсем своя, ни на что не похожая. Значит, их гнать из фехтовальщиков?
Другой взрослый наверняка усмехнулся бы или сказал наставительно: "Вам еще рано себя мастерами считать". И получилось бы, что они хвастаются. Но Саша понимал. Он поскреб небритый подбородок и грустно заметил:
– Ваша техника, может, и не хуже, да необычная. Где найдешь для вас тренера? Вот и остались вы сами по себе…
Он опять потянулся за гитарой и покосился на Данилку. Тот молча приткнулся в углу громадного старинного кресла. Все поняли, что сейчас будут "Барабанщики".
Как бы крепко ни спали мы,Нам подниматься первыми…Данилка, когда слушал эту песню, замирал и прикусывал губы. В нем будто все струнки натягивались. Серёжа раньше даже боялся, что Данилка может расплакаться. Но Данилка иногда сам просил шепотом: "Еще".
Над Генкиным столом, рядом с морской картой Канарских островов, рядом со снимком клипера "Флайинг Клауд" – Митиным подарком – кнопками были приколоты фотографии: мальчик, упавший на мостовую в Сантьяго, и хохочущая Данилкина компания с барабанами.
…Сколько легло нас, мальчики,В травах и узких улицах —Маленьких барабанщиков,Рыцарей ярых атак.Но не могли мы кланяться,Жмуриться и сутулиться. —Падали, а товарищиШли, отбивая такт…Эту песню Генка и Саша сложили вместе. Сам Генка сочинил только первый куплет, а дальше без Сашиной помощи он бы не справился. И музыку придумал Саша. Но без Генки песни бы не было – он дал ей начало…
Серёжа всегда с нетерпением ждал, когда Саша начнет петь последний куплет:
Может быть, все исполнится:Травы не вытопчет конницаИ от ударов пушечныхБольше земля не сгорит.Но про тревогу помни ты,Помни про нашу бессонницу,Когда барабан игрушечныйСыну решишь подарить…