Мальчик в больших башмаках
Шрифт:
– А где же Янек?
– Он побежал к дубу. Там остались зажигалка и немецкий френч.
– Френч?.. Погоди. Что-то я не понимаю. Вот я сяду, а ты мне все расскажешь по порядку.
Старик выбрал удобное место, сел, снял шляпу. Прикурил и, попыхивая дымком, кивнул головой:
– Давай, паренек, рассказывай…
Давно Ваня окончил свой рассказ, простыл суп из баранины, который они сварили вместе, угасал костер, а Янек все не появлялся.
– Что за беда?
– недоумевал дед Анджей.-
– Может, заблудился?
– Заблудиться он не мог. Янек знает здесь каждый кустик.
– А может, зверь какой?
– выдвинул Ваня новую догадку.- Пойдем искать и автомат возьмем…
– Верно, пойдем к тому дубу,- поднялся Анджей.
Он забросил на плечо автомат, взял палку, и они двинулись в путь.
У СТАРОГО ДУБА
Вечер был тихий и прохладный. Чуть-чуть шелестели от легкого ветерка листья. Где-то далеко завела свою однообразную песню кукушка.
– Ку-ку, ку-ку,- разносило эхо по лесу.
– Скажи, кукушка, сколько мне лот жить?
– спросил дед Анджеи, останавливаясь и вытирая пот со лба.
– Раз, два, три…-считал Ваня.- Двадцать три, дедушка.
– О, много… Не проживу столько,- возразил дед, хотя видно было, что он доволен кукушкой.- Ну, пойдем дальше. Дуб где-то здесь.
Они сделали несколько шагов и замерли. Чей-то басистый голос прозвучал совсем близко:
– Да бери же ты… Что он тебя, съест?..
Ему ответил хриплый тенорок:
– Да ну его к бесу, противно.
– Бери за штаны…
– Тихо, мальчик мой,- сказал дед Анджей,- Тут что-то происходит…
Они стали осторожно подкрадываться к месту, откуда раздавались голоса.
– Тяжелый какой,- гудел бас.
– Отъелся на людской беде,- поддакивал голос потоньше.
Дед Анджей протянул Ване автомат и шепнул:
– Будь здесь, а я пойду к ним. Это батраки Зубрицкого - Антон и Владислав.
Ваня спрятался в куст орешника. Сквозь листья он увидал в сумерках ствол могучего дуба, запряженную лошадь и возле нее людей, которые встаскивали на телегу труп немца.
– Кхе, кхе,- кашлянул, подходя к ним, дед Анджей, чтобы обратить на себя внимание.
– Ой!
– взвизгнул один из батраков и упустил из рук ношу.
– Тьфу ты,- раздраженно плюнул второй.
Ваня, чтобы не прыснуть со смеху, зажал рот рукой.
– Испугался, Владислав?
– смеясь, спросил старик.
– Да я бог знает что подумал,- ответил, крестясь, тот.
– А ты не думай, а тащи его… Ночевать здесь будем, что ли?
– прикрикнул на него Антон.
– Зачем он вам понадобился?
– спросил Анджей, показывая на труп.
– Нам?
– хмыкнул Антон.- По нас пусть бы он век тут гнил. Хозяин послал.
– А ему зачем?
–
– ответил батрак, все более и более раздражаясь.- Да бери же, не стон!
– гаркнул он на своего помощника.
– Ты можешь, Антон, толком объяснить, в чем дело?
– спросил старик сердитого батрака.
– А ты будто не знаешь? Что за привычка у людей спрашивать по двадцать пять раз об одном и том же…
– С ума спятил человек. Я день не был в Подлипках, Янека искал.
– Так вот, пока ты искал, Зубрицкий его нашел. Швабов позвал. Мальчишку избили - страшно смотреть. Про какого-то комиссара допытывают. А нас послали за этой падалью. Тьфу ты! Пусть бы сам ехал, если он их так любит.
– А все-таки интересно,- сказал Владислав,- кто же убил его?
– А что там интересного. Кто убил - хорошо сделал. Пусть бы их всех передушили, легче было бы жить на свете… Но!
– крикнул Антон на лошадь и, не оглядываясь, пошагал за телегой.
– Владислав, где Янек?
– спросил старик у помощника Антона.
– В сарае у Одноглазого лежит. Связали, скрутили, избили. Ох ты, боже, боже… Упорный, ничего по говорит. А может, и не знает. Немец все ему какую-то золотую штуковину показывает. А там, внутри, карточка. «Где этот комиссар?» - допытывается. А он - не знаю, не видел…
Ваня дрогнувшей рукой расстегнул ворот куртки. Медальона не было. Значит, он потерял его там, возле дуба! II даже сегодня, купаясь, не вспомнил… Вот разиня!
Дед Анджей тем временем расспрашивал Владислава:
– И охрана возле сарая есть?
– А как же, все гестапо съехалось… Пошли, что ли?
– Нет, я за вами не угонюсь. Я помаленьку…
– Ну, как знаешь.
И Владислав бросился догонять телегу.
ТОВАРИЩ В БЕДЕ
Хорошо, что темно,- фашисты не видят, хорошо, что лес шумит,- фашисты не слышат.
У сарая, бряцая оружием, ходит солдат. За сараем раздается сдавленный шепот:
– Пролезешь?
– Ага.
– Ну, с богом…
Ваня лезет в прокопанную под сараем дыру. Старый Анджей с автоматом остается лежать за углом.
Темно хоть глаз коли. Ваня руками ощупывает предметы: это плуг, там какое-то железо, тут грабли…
– Янек, где ты?
– зовет он тихо.
Ответа нет.
За воротами ходит часовой. Мерные шаги его то удаляются, то приближаются. Одно неосторожное движение - и все пропало. У Вани стучит сердце: тук, тук… А вдруг часовой услышит, как оно стучит?
Шаги умолкают у ворот. Ваня замирает. Перед глазами возникают злые, искривленные лица фашистов, которые расстреляли Петю, травили собаками старика, искали в бараке Басю…