Мальчишки из Васильков. Повести
Шрифт:
— Можно еще разок взглянуть на картины? — спросил я.
— Конечно, — ответил Саня.
Лука перенес Саню в мастерскую, включил свет. Я долго стоял перед той картиной, где табун быстрых лошадей уносился в золотой закат. «Куда же вы?» — обращался я к ним с безмолвным вопросом.
Лука проводил меня до самого дома. Прощаясь, сказал:
— На той неделе мы с Зиной распишемся. Придете на свадьбу?
— Приду.
Лука вопросительно вскинул глаза.
— У тебя будет красивая и умная жена, — ответил я. — Вот это и хорошо. К тому же мне не придется больше просить уборщицу каждую неделю забеливать стены клуба...
— Дознались? — расхохотался Лука.
— Дознался. А теперь скажи, зачем ты это делал?
— А черт его знает, — ответил Лука. — Может быть, желал Соне и ее Шуру крепкой любви. У них, говорят, тоже скоро свадебный пир... А у вас? Ольга Николаевна что-то зачастила в наш клуб, а?
6
В доме было темно. Я снял ботинки на веранде и, не включая свет, прошел в свою комнату. Печной щит дышал теплом. Я разделся и сел, прижавшись к нему боком и щекой. Разогретый кирпич тихонько посвистывал и пощелкивал. Пахло горячей известью и глиной — точь-в-точь как на лежанке, где я проспал все зимы далекого детства.
Хлопнула наружная дверь. Я подумал, что оставил ее открытой, и вышел запереть. На веранде нос к носу столкнулся с Серым. Подрыгав ногами, он сбросил с ног материны резиновые сапоги и сказал:
— Холодина. Мороз дает. А вы еще не спите?
— Нет, — ответил я, поворачивая в двери ключ.
— А будете спать?
— Конечно.
— Можно я посплю с вами?
— Можно, — ответил я.
Серый обрадовался и шмыгнул в комнату. Когда я вернулся, он лежал уже в постели у стены, натянув до глаз одеяло.
— Завтра воскресенье, — сказал Серый.
— Ну?
— Начнем строить станок?
— Пожалуй, начнем, — сказал я.
— Правильно, — похвалил меня Серый. — А то уже сколько раз откладывали...
Через несколько дней моя комната стала походить на столярную мастерскую. Все свободные от репетиции вечера мы пилили, строгали, вколачивали гвозди, сверлили. И наконец увидели, что старались не зря: получился вполне приличный станок. Мы даже покрасили его раствором марганцовки, так что он стал коричневым.
Сначала мы выточили на станке скалку и преподнесли ее Елене Ивановне. Елена Ивановна придирчиво оглядела, погладила ее ладонью и сказала:
— Хорошая скалка.
В тот же вечер мы выточили еще одну скалку.
— А это вам на хозяйство, — сказал
— Так, — ответил я. — А что?
Мы засмеялись.
Потом мы выточили два пестика, которыми толкут вареную картошку. Один подарили Елене Ивановне, другой поставили в угол рядом со скалкой.
— Пестик тоже полезная вещь, — сказал Серый. — Задаром нигде не возьмешь.
И вот что мы еще сделали: две березовые кружки («Будем квас пить», — сказал Серый), две ложки («Теперь будем только этими ложками пользоваться», — сказал Серый).
— А чем чай размешивать? — спросил я.
И мы тут же сделали еще две ложки поменьше, для чая.
Во втором часу ночи в комнату вошла Елена Ивановна и заявила:
— Завтра тоже будет день.
— А вдруг Солнце уже погасло? — сказал Серый.
— Марш спать! — приказала Елена Ивановна. — Весь дом гудит от вашего станка.
— Да, — согласился я, — конечно...
Я уже спал, когда Серый забрался ко мне под одеяло.
— Есть мысль, — прошептал он.
— Какая? — спросил я.
— Выточим большой шар, чтоб он был пустой внутри, и сделаем из него скворечник. А к нему прикрепим луну и солнце. Скворечник поставим на крышу времянки. На шаре нарисуем море и горы, как на глобусе, а к солнцу приделаем лучи из блестящей проволоки. На лучах будут сидеть скворцы и скворчата.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Спи.
— А знаете, что еще можно сделать?
— Только выкладывай все сразу, — потребовал я.
— Ладно, Ген-Геныч. Ну вот, — заторопился Серый, опасаясь, что я не дам ему договорить, — сами сделаем стол на точеных ножках — это раз. Можно и стулья, верно? У вас нет стульев. А самое главное — сделаем деревянного робота, чтоб он мог ходить...
— Вряд ли мы сумеем, — усомнился я. — Пожалуй, и приниматься не стоит.
— Стоит! — прошептал мне в самое ухо Серый. — Честное слово стоит! Я сам нарисую чертеж.
— Утро ночи мудренее, Серый, — сказал я, поворачиваясь к нему спиной. — Утром решим.
— Ладно, — вздохнул Серый и замолчал.
В стружках, которые я смел в угол, что-то зашуршало. Я приподнял голову и прислушался.
— Это кот, — сказал Серый. — Выгнать?
— Пусть, — ответил я и, чувствуя, что Серый снова может заговорить, приказал: — Спать, спать, спать — и ни слова больше.
Утром нас разбудила Елена Ивановна. Пожурив Серого за то, что он снова залез ко мне в постель, она сообщила, что пришел старик Селиванов и хочет меня видеть.