Мальчишки, мои товарищи
Шрифт:
– Ещё новости! – воскликнула мама.
– Да вы не бойтесь, Зоя Петровна, – сказал Герман Иванович и подмигнул Тонику. – Блох в мешке нет.
Мама сделала вид, что совсем не думала про блох и пошла за простынями, чтобы постелить их внутрь мешка.
Ребят поместили в маленькой комнатке, дверь которой выходила прямо на лестницу.
– Пора, – прошептал Тимка, едва был погашен свет и в квартире наступила тишина. – Ну-ка, подвинься.
Печально скрипнула покинутая раскладушка, и Тимка штопором ввинтился в спальный мешок.
– Простыни
Они выкинули простыни и несколько минут прислушивались к тишине. Вдруг в коридоре раздалось осторожное шлёпанье босых ног. Кто-то сказал свистящим шёпотом в замочную скважину:
– Тоник, открой, а?
– Петька. Чего ему надо?
Тоник скользнул к двери и открыл, стараясь не скрипнуть. В полумраке он увидел две маленькие фигурки, завёрнутые в одеяла.
– Вам чего?
– В мешок, – сказал Петька.
– Дубина! Марш домой! – прошептал из мешка Тимка.
– Я тоже хочу в мешок, – хнычущим голосом сказала вторая фигурка. Это был пятилетний Петькин брат Владик, прозванный Кляксой за постоянное нытьё.
– Не влезем же! А Клякса-то ещё зачем?
– Не отстаёт, рёва.
В соседней комнате раздались тяжёлые шаги. Тимка молнией вылетел из мешка на раскладушку.
– Лезьте, черти, – выдохнул Тоник и захлопнул дверь. Они с Петькой ухватили Кляксу и затолкнули его в мешок. Петька тоже укрылся в мешке. Тоник остался стоять посреди комнаты.
Герман Иванович осторожно приоткрыл дверь.
– Хлопцы, пусть Барс у вас переночует. Можно?
– Можно, – сказал Тоник. – А вы уже легли? А я вот… тоже… ложусь.
Теперь в мешке было очень тесно.
– Звали вас? – зашептал Тимка. – Мне Клякса коленкой позвоночник сверлит. А ну, лежи тихо!
Клякса попробовал заныть.
– Заткнись, – сказал Петька так сурово, что Клякса сразу замолчал.
– Ну и достанется нам утром, – вздохнул Тоник.
– Мы рано уйдём. Не заметят, – успокоил Петька.
Минуты три они молчали. Клякса начал мирно посапывать носом. Где-то в углу тихонько скулил во сне Барс.
– Знаете что? – начал Тимка. – Просыпать нам нельзя. Попадёт, если увидят. Давайте дежурить по очереди. Каждый час меняться будем. Вон и часы.
В темноте светился циферблат будильника.
– Здорово, – сказал Петька. – Будто мы в походе.
– Давайте, будто наш пароход налетел на айсберг, и мы высадились на льдину, – предложил Тоник.
– На что налетел? – не понял Петька.
– На айсберг, на ледяную гору. Такие в северных морях плавают.
Тимка не согласился высаживаться на льдину.
– Там еды нет. Лучше на необитаемый остров. На острове хоть белые медведи.
Они поговорили ещё немного, поспорили, водятся ли на Северном полюсе пингвины и бывает ли над южным полюсом северное сияние. Потом договорились, что первым будет дежурить Тимка. Кляксу от дежурства освободили.
У Тоника слипались глаза.
– Спишь? –
– Сплю. Чего нам бояться? Полярная ночь кончилась.
– Скоро за нами придёт самолёт.
– Конечно. Но следи за белыми медведями. Возьми мой револьвер.
Через час Тимка локтем растолкал Тоника.
– Твоя очередь. Слышишь?
– Ага… – зевнул Тоник.
Тимка повернул голову и прошептал ему в самое ухо:
– Ты Петьке дай поспать побольше. Всё-таки мы старшие.
– Конечно, – пробормотал Тоник. – Дам…
Он сказал это машинально, а думал о другом. Тоник думал, что тень, которая ложится от него на снег, очень длинная. Так было потому, что солнце стояло совсем низко. Большое, красное, как спелый помидор, оно повисло над кромкой льдов. Снег был залит оранжевым светом. Фиолетовые тени далеко тянулись по нему от ледяных глыб.
Льды кончались у чёрных береговых скал.
У самого берега медленно плыли айсберги. Они были громадные, как горы. С одной стороны их освещали красные лучи, с другой, в тени, айсберги были голубые. Они целиком отражались в тихой
тёмно-зелёной воде. Потом по снегу скользнула большая тень, и в воздухе стал кружить самолёт. Был он белый, в тонкую синюю клетку. Громко шуршали его бумажные крылья…
Утром, в половине девятого, Герман Иванович пошёл в комнату, чтобы взять из чемодана бритву. Он открыл дверь и замер на пороге. Из его спального мешка торчали четыре головы. Справа виднелся аккуратный Петькин чубчик, за ним тёмный взлохмаченный затылок Тоника, Тимкин белобрысый ёжик и стриженная под машинку круглая голова Кляксы.
А в раскладушке, удобно расположившись на чистой простыне, спал Барс. Он морщил нос и беззвучно рычал. Барсу снились белые медведи.
3. МИНУТА СОЛНЦА
У забора, где растут большие лопухи и высокий репейник, есть скамейка. Это даже не настоящая скамейка, а старая доска на столбиках из обломков кирпичей. Столбики сложили ребята. А доску они оторвали от забора, чтобы получилась лазейка. Теперь хорошо: и дорога к реке стала короче, и скамейка есть. Можно здесь посидеть и поговорить о разных вещах.
Но сейчас говорить не с кем. Тоник сидит один. Тимка всё ещё купается, а Петька с Кляксой и Римка ушли обедать. Только на самом конце скамейки греется на солнышке тощий кот Аркашка. Он дремлет, но один глаз у кота всё равно приоткрыт. Аркашка и во сне следит этим глазом, нельзя ли поймать бабочку или даже воробья, чтобы сожрать. Серый Аркашка ещё не совсем взрослый кот, но бандит и обжора.
С другого конца двора слышен голос:
– Тоник, иди же, наконец, обедать!
Это мама зовёт его. Но уходить Тонику не хочется. Солнце пригревает голые плечи, маленький ветер трогает волосы, которые уже высохли после купания. Иногда хорошо посидеть просто так, глядя, как качаются листья травы.