Маленькая красная записная книжка
Шрифт:
– Потому что ты этого хочешь, ты всегда хотела писать. Меня не обдуришь. Попытайся найти время.
– Да, возможно, однажды. Но сейчас дети важнее всего. Слушай, давай я тебе кое-что покажу. Тайра вчера сделала свои первые шаги, посмотри, какая она милая.
Дженни поворачивает камеру на младшую дочь, которая пожевывает уголок журнала, сидя на полу. Она хнычет, когда Дженни поднимает ее. Отказывается стоять и плюхается на попу, как только ее ноги касаются пола.
– Ну же, Тайра, пожалуйста, иди. Покажи тете Дорис. – Она
– Отстань ты от нее. Когда тебе год, журналы намного интереснее старушки на другом конце света. – Дорис улыбается.
Дженни вздыхает. Перемещается на кухню с ноутбуком в руках.
– Ты сделала ремонт?
– Да, я разве не рассказывала? Хорошо смотрится, правда?
Она крутится на месте с ноутбуком, отчего мебель расплывается, превращаясь в одни лишь смазанные линии.
Дорис взглядом следит за комнатой:
– Очень мило. Ты разбираешься в интерьере, так было всегда.
– Ох, я даже не знаю. Вилли думает, что много зеленого.
– А ты думаешь..?
– А мне нравится. Нравится бледно-зеленый. Такого же цвета была мамина кухня, помнишь? В той маленькой квартирке в Нью-Йорке.
– Это же было не в Нью-Йорке?
– Там, в кирпичном доме, помнишь? Где в малюсеньком саду росла слива.
– Ты имеешь в виду Бруклин? Да, помню. А большой обеденный стол совсем туда не вписывался.
– Да, точно! Я совершенно об этом забыла. Мама отказывалась отдавать его при разводе с тем юристом, поэтому пришлось распилить его пополам, чтобы вместить в комнату. Он стоял очень близко к стене, и мне приходилось втягивать живот, чтобы сесть.
– Да, ну и ну, тот дом был полон безумия. – Дорис улыбается при этом воспоминании.
– Жаль, ты не сможешь приехать на Рождество.
– Да, мне тоже. Прошло столько времени. Но моя спина совсем плоха. И сердце тоже. Вероятно, моим путешествиям пришел конец.
– Я все равно продолжу надеяться. Скучаю по тебе. – Дженни поворачивает ноутбук к стойке и встает спиной к Дорис. – Извини, но мне нужно быстренько приготовить.
Она достает хлеб и масло, поднимает хнычущую Тайру и опирает ее о бедро.
Дорис терпеливо ждет, пока она намазывает масло на хлеб.
– Ты кажешься уставшей. Вилли тебе помогает? – спрашивает она, когда Дженни возвращается к экрану.
Тайра теперь сидит на ее коленях и прижимает к лицу бутерброд. Масло размазывается по ее щекам, и она тянется к нему языком. Дженни поддерживает дочь одной рукой, а второй отпивает большой глоток из стакана с водой.
– Он очень старается. Но, знаешь, у него сейчас много работы. Времени совершенно нет.
– А как дела у вас двоих, есть время друг на друга?
Дженни пожимает плечами:
– Почти никогда. Но становится лучше. Просто надо пережить эти детские годы. Он молодец, многое берет на себя. Нелегко содержать целую семью.
– Попроси у него помощи. Чтобы самой
Дженни кивает. Целует Тайру в голову. И меняет тему разговора:
– Я действительно не хочу, чтобы ты одна праздновала Рождество. Кто-нибудь может отметить с тобой? – Дженни улыбается.
– Не волнуйся за меня, я часто встречаю Рождество одна. Тебе и так есть о чем думать. Главное, постарайся, чтобы дети хорошо провели Рождество, и я буду счастлива. Это же детский праздник. Погоди, я поздоровалась с Дэвидом и Тайрой, а где Джек?
– Джек! – громко кричит Дженни, но никто не отвечает.
Она разворачивается, и бутерброд Тайры падает на пол. Малышка начинает плакать.
– ДЖЕК!
У нее краснеет лицо. Она качает головой и поднимает бутерброд с пола. Дует на него и отдает Тайре.
– Он безнадежен. Он наверху, но… Я не понимаю его. ДЖЕК!!!
– Он растет. А ты сама-то себя помнишь подростком?
– Помню ли я? Нет, не помню. – Дженни смеется и прикрывает руками глаза.
– Ох да, ты была диким ребенком. Но посмотри, какой выросла. С Джеком тоже все будет хорошо.
– Надеюсь, ты права. Иногда быть родителем совсем не весело.
– Все приходит с опытом, Дженни. Так и должно быть.
Дженни разглаживает свою белую кофту, замечает пятно от масла и пытается оттереть его:
– Уф, это единственная чистая кофта. И что мне теперь надеть?
– Его даже не видно. Эта кофта тебе идет. Ты всегда такая красивая!
– У меня сейчас вообще нет времени наряжаться. Не знаю, как это делают наши соседки. У них тоже есть дети, но они все равно выглядят идеально. Помада, завитые волосы, каблуки. Если бы я все это использовала, то к концу дня выглядела бы как дешевая проститутка.
– Дженни! Ты плохо о себе думаешь. Когда я смотрю на тебя, то вижу естественную красоту. Ты получила ее от мамы. А она от моей сестры.
– Ты единственная в свое время была настоящей красоткой.
– В один момент времени, возможно. Мы обе должны быть счастливы, не думаешь?
– Когда я прилечу в следующий раз, ты должна мне снова показать фотографии. Мне никогда не надоест смотреть на тебя и бабушку, когда вы были молоды.
– Если доживу.
– Нет, прекрати! Ты не умрешь. Ты должна быть здесь, моя дорогая Дорис, должна быть…
– Ты уже большая, чтобы понимать, что все крутится вокруг смерти, разве не так, моя любимая? Мы все умрем, уж в этом можно быть совершенно уверенным.
– Уф. Пожалуйста, прекрати. Я должна идти, у Джека тренировка. Если подождешь, сможешь поговорить с ним, когда он спустится. Пообщаемся на следующей неделе. Береги себя.
Дженни переносит ноутбук на скамейку в коридоре и снова зовет Джека. В этот раз он спускается после ее первой попытки. На нем футбольная форма, плечи широкие, как дверной проем. Он сбегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, не отрывая взгляда от пола.