Маленькая луна идёт против солнца
Шрифт:
Ора обогнала Канту и солнце с маленькой луной, уходя к западу. Луны, все заметно меньшие, чем луны Клервинда, однако сияли и выглядели волшебнее и наряднее, чем Эсци-сёстры старой планеты.
Подписание контракта прошло идеально. Кантабриллин выглядела сногсшибательно, а Лифорд – на редкость моложаво.
Но с празднования Хисуи уехала раньше, чем планировала. И всё из-за Ксениона:
– Знаешь, а я ведь всё равно ****** тебя, – прошептал он, когда не торопясь подошёл к Хисуи. У того грубого, неприличного слова, резанувшего слух, было несколько значений и все, начиная
Хисуи сразу отправилась к родителям. В дороге её перестало трясти от страха и гнева. А дома её необыкновенную молчаливость пыталась растормошить вся семья, но Хисуи совсем не слышала слов и не видела перед собой почти ничего. Она видела только опасное выражение глаз Ксениона. Он действительно хочет всего этого!
Как же это страшно!
Да, в том самом кошмарном варианте будущего, если он наступит, можно будет обратиться к герцогу Пэмфрою, и он проведёт операцию по извлечению плода. А Ксениона в этом случае удастся посадить в Абверфор. Но только ли в этом всё дело?
Он фактически сказал, что доберётся до её тела и распорядится им по своему усмотрению! Разве одно это не пугает? Наличие наглой силы у него и отсутствие того же у неё?
Плен первого вечера
Хисуи так и сидела без движения несколько свечей. Измученная мыслями и страхами, она выпила оставленный прямо перед носом стакан воды и тут же провалилась в сон, уронив голову на руки.
Пришла в себя, когда стояла в луже воды посреди улицы и смотрела на экипаж Дан-на-Хэйвинов, призраком выплывающий из густого тумана.
Ноги в танцевальных туфельках давно застыли, холод гадко лизнул обнажённые плечи, а платье показалось рыхлой дырявой бумагой, но Ксенион так скоро схватил принцессу и втащил её внутрь, в тепло, что захотелось сказать ему "спасибо". И тут же туфельки беспомощно брякнулись на пол, Хисуи оказалась завёрнутой в меха на коленях дракона в несколько неприличной позе, и сразу вспомнилась истинная цель Ксениона.
Хисуи слегка затрясло, но не от холода или страха. Теперь это было возмущение, возникшее после всех переживаний этого дня.
Молодая леди в тёмно-зелёном, глядя на них очень невинными сонными серыми глазами, сидит напротив и молчит. Ксенион не торопится представлять её. В его словах ни радости, ни предвкушения. Только озабоченность:
– Солнце уже низко – скоро ночь. Я принесу тебе в спальню ужин и шубку, и…
– Ты не починил окно? – изумилась Хисуи. – Да как же!..
– Починил-починил. Я… имею честь пригласить тебя на крышу.
– А? – захлопала глазами Хисуи. – Зачем?
– Наблюдать наступление зимы вместе со мной. Тебе принесут горячий шоколад и грелку, а восседать
– Хм… у меня есть выбор?
– Есть. Но чем ты можешь заняться? Сразу ляжешь спать?
Хисуи промолчала.
– Я бы слезла с тебя… – вспомнив о приличиях, начала она.
– А я бы вернул тебя обратно, если бы ты слезла. Или я недостаточно тёплый?
– Ты… слишком тёплый, – солгала Хисуи.
– Тебе не повредит.
Спутница хихикнула. Поймав взгляд принцессы, она объяснила:
– Простите, ваше высочество. Я Гвендолин, подруга и родственница Ксениона. И та, кто слышал о его любви к вам слишком много и часто. Особенно в последнее время.
– Я же просил тебя молчать, – зашипел на "подругу и родственницу" Ксенион.
– Так ты действительно любишь меня? – спросила дракона Хисуи. – И как только это возможно? Нет, я совершенно точно не верю в такое. Безответно и так незаметно любить кого-то десятилетиями… нет, не верю.
Ксенион заговорил необычайно быстро, что выдало его беспокойство:
– Может быть, тебе поможет знание о том, что мы, драконы, умеем управлять чувствами? И пусть сложно избавиться от любви окончательно, мы в силах сделать так, чтобы не слишком мучиться безответностью чувства и невозможностью излить его.
– Вот как… – вздохнула Хисуи. – А как же тогда умершие твои… возлюбленные? Ты всё ещё что-то к ним испытываешь?
– Всё ещё да. Но если это и любовь, то она неплохо разбавлена в признательности за отлично проведённые периоды или даже недели.
– Вот она, судьба твоей невесты – радовать тебя несколько недель и подохнуть в мучениях.
– Не беспокойся, я тебе такую судьбу не предлагаю.
– Чего же ты хочешь от меня? – запуталась Хисуи.
– Могу любить тебя и не пытаться сделать тебе ребёнка при этом. Как тебе такая вероятность?
– Я бы могла с этим смириться, но как быть с тем, что я тебе не доверяю? Сегодня после подписания ты сказал мне кое-что, помнишь?
– Ах, это… Должен извиниться. Это было неуместно. Да и выразился я не верно. Я хотел сказать, что…
– Что же ты хотел сказать?
– Я тебе потом объясню.
– Нет, давай сейчас, – опять ощутила в себе сильное возмущение Хисуи.
– В армии мы, драконы, всё же немного общались с другими солдатами Севера. Так вот у них было принято говорить почти так же в адрес того, у кого-то было что-то восхищающее. Навык это был, умение быстро разводить костры, например, или богатство, красота или просто отличный характер. Так постоянно говорили о Роджере Кардифе и Колине Ханте.
– Как, например? Озвучь, пожалуйста.
– Например: "Я бы ****** Колина Ханта". Всё очень просто.
– Но ты сказал, что всё равно ******* меня. Всё равно!
– Я просто не выспался, потому и сказал именно так. Но я же не подразумевал, что хочу ********** тебя в самом деле?
– Что? Ты… в самом деле не хочешь ******** меня? Ни разу?
– Конечно, я хочу тебя ****** днём и ночью, и даже сейчас. Но в виду нашей несовместимости я отложу это на потом.
– Это как, позволь спросить?