Маленькая проблема

Ветрова Роза

— Вроде того.

Отвернувшись от них, ухожу на кухню, слышу, как за спиной шуршит его одежда, раздается приглушенный стук — скидывает обувь. Слух у меня сейчас как у человека, обладающего сверхспособностями — уникальный. Я слышу каждое его движение, с легкостью определяю, что он делает.

— Где руки помыть можно? — спрашивает ее гость, и та мигом начинает ворковать над ним, уводит в ванную комнату.

Квартира размером со спичечный коробок, я различаю каждое их слово. И мне невероятно тошно.

— Пойдем ко

мне в комнату? — загадочным голосом предлагает Алина, прикрывая проход на кухню дверью от ванной комнаты. Меня что ли от него прячет?

Сердце готово выпрыгнуть из груди от ее слов. Вцепившись побелевшими пальцами в свою кружку, я сижу ровной палкой за столом. Делаю приличный глоток и шиплю про себя — горло больно обдает кипятком.

— Ты же на чай звала. Пошли с твоей сестрой попьем, — отвечает ей Ярослав.

— Может, не будем ей мешать? — кисло выдавливает сестра.

— Не помешаем. К тому же, мы давно не виделись, все-таки бывшие коллеги.

— Эмм… Ну если ты хочешь… — она как будто не слышит издевки в его тоне.

На кухне он нагло усаживается напротив меня, продолжает нахально разглядывать. Темный балахон подчеркивает его широченные плечи, а когда он задирает рукава до локтей, то и мускулистые предплечья. На его виске пульсирует вена, губы сжаты, парень не отводит от меня глаз. Опять становится неловко. Моя чашка готова треснуть в руке от того, с какой силой я на нее давлю. А он все неотрывно пялится, прямо в глаза смотрит. Подонок! Сразу ни к месту лезут в голову воспоминания с корпоратива. Каким-то чудом гоню их прочь от себя.

— Как у вас дела, Анна Владимировна?

Круглый обеденный стол совсем небольшой, а ноги парня длинные. Я чувствую, как его колени касаются моих и, вздрогнув, поспешно двигаюсь в сторону. В кухоньке и десяти квадратов нет, и сейчас меня не покидает ощущение, что его здоровая и рослая фигура заняла почти все пространство. Душит и забирает весь воздух, заставляя корчиться от катастрофической нехватки кислорода.

Соберись, Аня…

— Замечательно.

— И не сомневался в этом, — ехидно скалится, а мне хочется ему кипятка в лицо плеснуть, чтобы ухмылку свою стер немедленно.

— Тебе черный или зеленый? — влезает Алина, не переставая переводить тревожный взгляд с меня на него.

— Любой. Я неприхотливый.

Он даже к ней не поворачивается. Напряжение на лице моей сестры усиливается, ее сейчас откровенно игнорируют, а она пока не понимает в чем дело, хоть и чувствует, что что-то не так.

— Симпатично тут у вас, — парень, наконец, отворачивается от меня, вызывая облегчение.

С любопытством разглядывает обстановку — покосившиеся дверцы кухонных шкафов и все ту же побитую плитку у раковины. Обводит взглядом гору грязной посуды.

— Ой, да это старье нам в наследство досталось, — неожиданно выпаливает Алина. — От бабушки. Мы тут еще ничего

не успели поменять, ни мебель, ни ремонт. Все как было при ее жизни. Пока не до этого, обе в делах постоянно.

Алина беззастенчиво врет, а Ярослав видит ее ложь насквозь. Мне становится неловко. Ясно понимаю, что он догадывается, что ни черта это не наша квартира. Обычное съемное жилье. Дешевое, с допотопной мебелью и пожелтевшими обоями. Но он никак это не комментирует.

Только опять возвращает свои невозможно серые глаза на меня, заставляя будто в адском котле вариться от откровенного горящего взгляда. Какого дьявола ему нужно?

— Так вы, значит, переехали? — неожиданно его фальшивая улыбка стирается. Спрашивает, чуть ли не обвиняюще.

— Да.

— Куда? — требовательный тон выводит из себя.

— Это не ваше дело, Ярослав. Пейте чай с Алиной и занимайтесь своими делами. Мне уже пора, — хладнокровно поднимаюсь из-за стола. Хотя все во мне бушует.

В задницу эти чайные церемонии, нужно бежать отсюда без оглядки. Уж лучше на лавке под снегопадом торчать, чем чувствовать на себе его нервирующий взгляд!

Между лопаток жжет, пока я поспешно набрасываю на себя пальто и кутаюсь в шарф. Слышу, как радостно кудахчет сестра, и абсолютно, ей в противовес, несчастная, я хватаю стопку книг, удерживая их подмышкой и сбегаю по лестнице вниз, не дожидаясь лифта.

По щекам опять бегут предательские слезы, торопливо смахиваю их тыльной стороной ладони, не сбавляя шага. На улице притормаживаю — снег падает густо и часто, Светки до сих пор нет. Тяжело дышу, пытаясь прийти в себя и подпрыгиваю на месте, когда подъездная дверь за моей спиной жутко грохочет звучным ударом. Обернувшись на звук, в шоке и растерянности уставилась на запыхавшегося Ярослава в распахнутом пуховике. Он бежал за мной.

Молча смотрим друг на друга, от прерывистого дыхания у обоих изо рта выходят облачка пара.

— Почему ты плачешь? — Ярослав сглатывает и размыкает губы первым.

Досадливо отворачиваюсь от него, вспомнив про мокрое от слез лицо, но упертый юноша дергает меня за плечо, круто разворачивая к себе.

— Отпусти! Что ты делаешь?!

— Почему ты плачешь?! — остервенело повторяет, вцепившись в лацканы моего пальто.

— Убери свои руки! — отпихиваю его от себя изо всех сил.

Книги с глухим стуком падают в снег и рассыпаются.

— Что ты наделал?!

Парень молча садится на корточки и собирает дешевые коричневые томики с «Озона». На каждую из обложек бросает взгляд. Булгаков, Достоевский, Чехов, Оруэлл и Фицджеральд. Все, кого я пропустила и о ком не слышала со школьных времен. Почти ничего не читала. Ну разве только Шекспира, сонеты которого он аккуратно отряхивает от снега, я зачитала в последнее время до дыр.

Клянусь Богом, если он как-то прокомментирует…