Маленькая птичка
Шрифт:
— Нет, Лоуренс, пожалуйста, не надо… уже светает…
— Оливия, некоторыми вещами можно заниматься в любое время суток, и любовь входит в число таких вещей, Я хочу, чтобы ты все видела. Это очень красиво!
— Лоуренс, отпусти меня. Позволь мне одеться. Мне холодно…
— Тогда я тебя согрею вот так. — И с этими словами он опустил ее к себе на колени, вынуждая смотреть, как его опытные, уверенные руки гладят и ласкают ее тело. Она увидела, как он вошел в нее, как склонялось над ней его красивое лицо с пронзительными серыми глазами, как он смотрел на нее взглядом собственника,
Наутро он повел ее в мастерскую. За завтраком Лоуренс рассказал Оливии, которая считала его богатым землевладельцем, что он уже много лет владеет процветающей золотошвейной мастерской, в которой вышивают церковное облачение. Она знала, что на работу такого рода существовал огромный спрос, потому что умелых мастеров всегда недоставало, и что ни одна страна так не славилась своими вышивками, как Англия. Работы, выполненные ею в монастыре, часто оказывались в церквях Италии, Франции, Испании и Нидерландов благодаря богатым дарителям, которые надеялись таким образом купить себе место в раю, когда придет их черед. Кроме того, многочисленные новые церкви, соборы и монастыри так повысили спрос на роскошное облачение, что трудно было справляться со все растущим потоком заказов.
Единственной причиной, сдерживающей работу в монастырской мастерской, была трудность достать дорогие нитки и материалы в таком удаленном от основных торговых путей месте, как Гринхилл. Но здесь совсем другое дело. Арчибальд имел возможность приобретать редчайшие дорогие материалы, от которых всецело зависело ремесло, и благодаря которым мастерская Лоуренса процветала. Оливия узнала, что и Элизабет тоже была вышивальщицей, управляла мастерской и надзирала за работой мастеров и мастериц. Именно Элизабет выбирала ткани, узоры и рисунки. Но сейчас дела пошли хуже. После того как чума унесла двух лучших мастериц, а Элизабет объявила о своей беременности, стало ясно, что последний заказ не может быть выполнен в срок. Они только взяли молодого подмастерья, но пока еще было неясно, выйдет ли из него толк.
— И ты, значит, приезжал на прошлой неделе в монастырь по делам своей мастерской? — спросила она с полным ртом.
Лоуренс рассмеялся, глядя на нее.
— После сегодняшней ночи у тебя проснулся могучий аппетит, моя маленькая птичка, — сказал он, не обращая внимания на ее испепеляющий взгляд. — А с настоятельницей нас связывает давняя дружба. Когда я собирался в поездку по дальним владениям, то специально захватил для нее ниток.
— И ты, конечно, сказал ей, что тебе нужна еще одна работница. И она решила, что я могу тебе пригодиться, раз уж нет возможности меня содержать… — Оливия остановилась, заметив его строгий, предупреждающий взгляд.
— Оливия! Довольно! Я не желаю больше вести с тобой эти бессмысленные разговоры. Никто не собирается заставлять тебя работать в мастерской, если только ты сама этого не захочешь, но я как раз решил туда сходить и, если пожелаешь, буду рад все показать тебе, как почетной гостье.
— Я буду рада посетить твою мастерскую, сэр, — важно, в тон ему ответила Оливия, невольно улыбнувшись его хитрости,
Несмотря на воскресенье, в мастерской кипела работа. Покрывала были сняты, и три пары рук трудились над вышивками. Когда сэр Лоуренс и его молодая жена вошли в комнату, две мастерицы и молодой подмастерье почтительно встали. Они с любопытством разглядывали Оливию, ожидая, когда их ей представят, И Анет Петерсон, и Тоня Маглер работали в мастерской со дня ее основания девять лет назад и были умелыми и опытными мастерицами. В отличие от них, восемнадцатилетний Джордж Элвуд, красивый, сильный парень с кудрявыми каштановыми волосами и синими глазами, не проработал еще и двух месяцев. Женщины трудились над ризой и митрой, а Джордж толок в ступе французский мел для приготовления угольного порошка, которым на полотно наносили узор для вышивания.
— Все это входит в один комплект, Тоня? — спросила Оливия, чувствуя себя в своей стихии.
— Да, миледи, а другую ризу и ленту к ней мы уже закончили.
Увидев, что Оливия прекрасно разбирается в их ремесле, мастерицы принялись оживленно обсуждать с ней работу. Лоуренс молча любовался ею, восхищенный ее знаниями и умением мгновенно найти общий язык с работницами. Если он не будет давить на нее, а позволит делам идти своим чередом, то она, несомненно, примет участие в работе мастерской. Он этого, искренне желал, и прежде всего для нее.
Оливия обрадовалась, когда к ним вскоре присоединились Арчибальд и Элизабет, и тепло обняла их обоих.
— Значит, ты впервые в «Корнуэллских вышивальщицах»? — спросил Арчибальд, выпуская ее из своих медвежьих объятий.
Оливия обменялась с Лоуренсом понимающими взглядами, и пока Элизабет показывала ей в мастерской то, что она еще не видела, — образцы рисунков, ткани и уже готовые вещи, — Лоуренс и Арчибальд просматривали рулоны новых итальянских материалов, привезенные из последней поездки и сложенные в дальнем конце большой комнаты.
— Подойди сюда, юный Джордж, и помоги нам проверить этот список, — позвал Арчибальд. Джордж, широко улыбаясь, принялся за дело. За время их посещения он успел разглядеть Оливию и вволю полюбоваться ею. Она показалась ему еще красивее, чем вчера вечером, когда он увидел ее в саду.
В ожидании, пока мужчины закончат свои дела, Оливия решила прояснить для себя еще одну загадку.
— Скажи, Элизабет, почему ты скрыла от меня, что и ты, и Лоуренс, и Арчибальд связаны с золотошвейным ремеслом?
— Нам было велено не говорить тебе ни слова, — улыбнулась Элизабет, — а идти наперекор моему брату никто не посмеет, даже я.
— Но почему он не хотел, чтобы я узнала?
Ответом ей были только приподнятая бровь и загадочная улыбка Элизабет. Тот же вопрос она позже задала Лоуренсу.
— Да потому, девчонка, что я хотел сделать тебе сюрприз! Нет, совсем не тот, что ты подумала! — И он строгим взглядом остановил резкие слова, готовые сорваться с ее уст. — Я просто хотел тебя обрадовать, доставить удовольствие.