Маленькая женщина (Траектория птицы счастья)

Веденская Татьяна

– Пойдем, – деловито хлопнув в ладоши, Римма повела меня по коридору.

– Куда?

– Как куда? – удивилась она. – Тебе зеркало нужно?

– Ну… даже не знаю. Да, наверное, нужно, – засомневалась я.

– Тогда к Карлику! – развела руками та. И действительно, как я могла забыть, что в кабинете руководства, там, где должна сидеть секретарша, на которую у подстанции перманентно не хватает денег, висит большое зеркало. В полный рос.

– А ключи? – цеплялась за соломинку я.

– У меня есть дубликат, – «утешила» меня она. И через минуту я имела

счастье лицезреть и любоваться собственной персоной.

– Не может быть! – окончательно расстроилась я. В зеркале понуро стояла и таращилась на меня жертва анарексии – вытянутая вверх фигура вопросительного знака, с приделанными огромными глазами, и без косметики обведенными черными кругами.

– Убедилась? Тебе лечиться надо. Кушать жирное, много.

– Что со мной? – жалобно залепетала я.

– Что? Неразделенная любовь, бля, я так понимаю, – Римма вытолкала меня в коридор и закрыла дверь в камеру пыток. Я стояла и думала. Мысль, которую я думала, была незатейлива и проста до безобразия. Если Митя увидит меня такой, можно будет смело похоронить все мои планы о счастливом будущем, в котором он появляется хотя бы эпизодически. Увидев меня на выходе из самолета, он тут же захочет вернуться обратно к своим холодам, газу и женщине-телеграфистке. Уж наверняка она на моем фоне выглядит окончательной королевой.

– Можно, я возьму сегодня выходной? – робко чирикнула я. Римма долго смотрела вдаль.

– А что изменится, если я тебя отпущу? Ну, кроме того, что мы обе получим тумаков, – резонно поинтересовалась она.

– Понимаешь, он приезжает завтра. Пусть даже вечером. И я… мне надо…

– Многое тебе не успеть, – возразила она. Но я посмотрела на нее таким взглядом, что уже через полчаса я стремглав неслась в сторону дома, чтобы вытащить из загашника большую часть всех своих накоплений, которые мне, собственно, кот наплакал.

– Маша? Что случилось? Почему ты не на работе? – шаркала за мной по квартире Полина Ильинична. Еще бы, она разволновалась, ведь я впервые за все три года ушла с работы днем. Впрочем, однажды же меня с нее практически выгнали. В тот раз, когда я узнала о беременности.

– Полина Ильинична, – я внезапно остановилась посреди коридора, так, что она чуть в меня не врезалась. – Скажите честно, если бы вы были мужчиной, вы бы обратили на меня внимание. Ну, хоть на секундочку смогли бы представить, что меня можно хотеть?

– Что? – опешила бабуля.

– Ну, вот меня – меня можно полюбить. Хоть немного?

– А что с тобой не так? – удивилась она. Видимо, в отличие от Риммы, моя старушка смотрела не на меня, а сквозь. Так бывает с теми, кто находится слишком близко к нам, практически вплотную. Мы так много общаемся, что не замечаем, как меняемся.

– Я страшна, как черт! – от бессилия я сжала кулаки. Полина Ильинична несколько секунд с недоумением смотрела на меня, а потом выдала:

– Машенька, если бы я была мужчиной, я бы немедленно на тебе женилась! Господи, да лучше тебя нет в целом мире.

– Правда? – несколько полегчало мне. И все-таки, я сделала то, чего ни разу

не позволяла себе в обычной жизни. Пошла в дорогой салон красоты.

– Что вы желаете? – любезно улыбнулась мне феерически красивая и нереально ухоженная девица в белоснежных брюках. В таких штанах, чтобы сохранить белизну, надо садиться только на стерильные матовые поверхности. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Ведь я человек, которому в свое время приходилось самой приводить в порядок белые халаты. Такая мука, я вам доложу. Хвала небесам, что на Скорой уже давно ввели синие робы. Просто небо и земля.

– Я бы хотела привести себя в порядок, – пространно намекнула я, более всего желая провалиться от стыда под землю. В сравнении с этой царицей полей, я выглядела засохшим бурьяном. Более всего меня «убили» ее ногти – длинные, отполированные, какого-то изысканного бежево-розового оттенка. И с тонко нарисованным деревцем. Все это великолепие я рассматривала, пока она изящно листала прейскурант. Потрясали и ногти, и прейскурант. Я бы ушла отсюда немедленно, не задумываясь, ибо здесь за одну только укладку мне предлагалось выложить львиную долю моей официальной зарплаты.

– Так что будем делать? – ласково улыбнулась девица. Я заставила себя вспомнить отражение в Карликовском зеркале, сжала зубы и улыбнулась ей в ответ.

– Все, что угодно, чтобы завтра вечером выглядеть лучше, чем сейчас.

– Тогда рекомендую начать с маникюра-педикюра, стрижки и питательной маски для лица, – окончательно влюбленным взором она проводила меня в глубину красиво декорированной студии, где меня должны были реанимировать и реабилитировать. Все за сутки.

– Вы в курсе, что у вас совершенно секущиеся волосы? – не стал ходить вокруг да около мастер-парикмахер, молодой человек этнической внешности. Наверное, бурят. Но на мой нестрогий вкус, никакого акцента, чистый московский выговор. Везет!

– Да что вы? – я неуверенно пощупала волосы. Волосы как волосы, свисают вниз, цвета неопределенного, темно-мышиного.

– Так же можно и вообще без волос остаться! – авторитетно закивал мастер.

– И что же делать? – растерялась я.

– При таких слабых волосах надо носить короткую стрижку, – заверил меня он. Дальше я, как под гипнозом, согласилась на все, что он мне предложил. Он красиво демонстрировал мне картинки из журналов, где прекрасные женщины смотрели на меня обольстительно и изысканно.

– Хотите быть такой? – спрашивал меня этот змей-искуситель. Еще бы, я не хотела. Он рассказал мне, что я имею практически такой же контур лица, как и у этих сирен. Что я смогу заманить в свою гавань еще не один одинокий корабль, если доверюсь его умелым и креативным рукам. Он мягко массировал мне голову, чтобы окончательно лишить воли. И потом, сонную, помытую и намазанную ароматным бальзамом, он запихнул меня в удобное кресло и включил музыку. Очнулась я только тогда, когда он резким движением отчекрыжил от моей шевелюры ее большую часть, оставив только жалкие пять-десять сантиметров. Точнее мне на глаз было определить трудно.