Маленькие комедии
Шрифт:
НИНА. Где он?
ВИТЁК. Вон стоит. Ой, уже голова в петле.
ЧИНГАЧГУК. Нина, скорей! Я с ним не могу справиться. Он у тебя помешанный буйвол. Нож у него. Чуть меня не зарезал. Витька в кровь разбил.
НИНА (оробевшая). Гусь, ты что, правда, с ума сошёл? Слезай немедленно.
ГУСЬ (воинственно размахивая ножом с головой в петле). Стоять на месте! Не подходить!
НИНА. Это шантаж.
ГУСЬ. Нет, это прощание с бессовестной, бессердечной
ЧИНГАЧГУК. Да погоди ты, Гусёнок…
ГУСЬ. И ты вон! Все вон! Не дадите повеситься здесь, повешусь на чердаке. В реке утоплюсь. Из окна выброшусь!
НИНА. Из какого окна? У нас дом одноэтажный…
ГУСЬ. Молчать! Не рассуждать! Найду способ. Покиньте все сарай. И прощайте! Ухожу в эту… как её… в нихил. В вечность, то есть.
ЧИНГАЧГУК. Ну всё, это конец. Сейчас повесится. (Нине, которая бросилась было к мужу). Куда лезешь? Зарежет.
ГУСЬ. Прощайте! Простите, братцы, если что не так (хочет поклониться, но петля не даёт сделать поклон).
Бросив нож на пол, отталкивается от чурбанчика. Тот покатился по деревянному настилу. Гусь повис. Несколько секунд длится напряжённая тишина, в течение которой Гусь трепыхается в петле, дёргая ногами, ухватившись руками за верёвку. Наконец, опомнившись, Нина бросается к висящему «самоубийце», схватив нож с пола и чурбанчик, ставит его рядом с болтающимся мужем, расторопно залезает на чурбанчик и перерезает верёвку. Гусь рухнул на Нину. Она его не удержала, и вместе они падают на пол. Чингачгук суетливо хлопочет возле них. Витек с растерянно разведенными руками застыл в этой позе, потрясенный происходящим. Нина и Гусь поднимаются с пола.
ЧИНГАЧГУК. Гусь, родненький, ты живой?
ГУСЬ. А ты меня уже похоронить хотел?
ЧИНГАЧГУК. Да что ты, что ты! (Машет руками). Я… я… веревочку-то того… надрезать забыл.
ГУСЬ (потирая шею). Забыл?
ЧИНГАЧГУК. Забыл. Зарепетировались мы с тобой. В генеральной репетиции не забыл, а как в действие перешло – из памяти вон.
ГУСЬ. Пить со мной, так память не подводит, а как…
НИНА. Ах, вот оно в чём дело? Репетировали? Разыграть меня решили, чтоб расчувствовалась, поллитру вам выставила?
Поворачивается к Витьку и с размаху даёт ему в нос. У того снова потекла кровь.
ВИТЁК (захныкав). Да за что?
НИНА. За то самое. Вестник несчастный! Скорей, Ниночка! Бегом! Не успеем! Уже повис!
ВИТЁК (задрав голову к потолку). Почему физическое воздействие в отношении одного меня применяется?
ГУСЬ (передразнивая Витька). А ты её лаской, лаской. Сам же сказал, что она женщина полная,
НИНА. Ах, я ещё и толстушка? (Снова замахивается на Витька. Тот отскакивает от неё). Значит так. (Направляется в угол сарая и достаёт из тайника поллитровую бутылку). Вот вам ваша ценность и жизненный ориентир. Пейте на здоровье. А ты, Гусь, можешь домой больше не приходить. Я с тобой развожусь. Если вот это тебе дороже, чем жена, семья, работа… живи с этим. Сына будешь видеть по выходным дням. Не знаю, как твоё мужицкое слово, но мое, женское, я сдержу.
Ставит бутылку на пол и выходит из сарая. Пауза. Чингачгук вытаскивает из кармана всегда находящиеся там на всякий случай стаканчики и, откупорив бутылку, разливает.
ЧИНГАЧГУК. Мужики, это надо отпраздновать.
ГУСЬ (хмуро). Что отпраздновать?
ЧИНГАЧГУК (смущённо). Ну… живой же остался.
ВИТЁК. Так что, пьём?
Стоят с поднятыми стаканами. Пауза, в течение которой Гусь о чём-то напряжённо думает.
ЧИНГАЧГУК. Чего задумался?
ГУСЬ. Погодите, мужики. Я вот что хочу сказать. Я ведь чуть и, правда, не погиб. Пока болтался там, между землей и небом, вся жизнь перед глазами промелькнула. А мелькать-то, оказалось, нечему. Вот Нинка всё на море просилась… Мы же ни разу на море не были. Мальчонка мой дельфинов не видел. Мы с вами водку пьём, а вон мужик на горных лыжах катается, на сверхзвуковых самолётах летает…
ЧИНГАЧГУК. Кто катается?
ГУСЬ. Неважно.
ВИТЁК. Да пусть катается. Водка стынет.
ГУСЬ. Цыц! Замолчи. Какая у меня Нинка справная бабёнка, работящая, хлопотливая.
ВИТЁК. Красивая. Знаешь, как на неё наш бухгалтер Чирикин заглядывается. Ух, говорит, мне бы такую жену.
ЧИНГАЧГУК. Точно. Облизывается, как кот на сметану.
ГУСЬ. А чего раньше молчали? Да я этого бухгалтера… Я смотрю, Витёк, и ты на неё заглядываешься.
ВИТЁК. Я-то?..
ГУСЬ. Ты-то.
ВИТЁК. Да я так… для чистой эстетики. Люблю красивые формы. Да ты не ревнуй, Гусёк, мы же с ней за одной партой сидели, на сенокосе вместе сенокосили…
ГУСЬ (сердито). Сенокосили… Я тебе посенокошу. Форму он, видите ли, любит. Ты знаешь, люби… только подальше от Нинки. Иначе, глядите мне, мужики… Я, можно сказать, уже в вечности побывал. В нихиле. Мне теперь всё нипочем.
ЧИНГАЧГУК. Да мы-то что, мы по-дружески.
ГУСЬ. Да уж хорош друг, нечего сказать: чуть на тот свет не отправил. Эх, собутыльнички.
Ставит чурбанчик под балку, поднимает с пола верёвку, забирается на чурбанчик, перекидывает верёвку через балку. Делает петлю.