Маленькие Песцовые радости

Видум Инди

— Потому что у меня на него планы, Коленька. У него и силы побольше, чем у тебя, и мозгов. Такое не выбраковывают.

— Посмотрим, у кого больше мозгов.

— Эй, ты куда? Мы не закончили разговор! — заорала Живетьева и раскашлялась, сорвав голос от непривычной нагрузки.

Но Николай Шелагин ее не слушал. Как раз, когда я наконец подошел к поместью, он выскочил из двери особняка, что-то сосредоточенно вытыкивая на телефоне. Как оказалось, пытался вызвать такси. Он прошел через проходную и остановился у ворот, бормоча себе под нос:

— Двадцать минут ждать. Вот козлы, могли

бы и побыстрей приехать. Карга старая, будет она меня пугать. Зажилась, сволочь на свете, привыкла, что под ее дудку все пляшут.

Момент был удачным, и я незаметно поставил на него Метку. Меток был дефицит, но ставить на того, кто планирует тебя убить, надо однозначно. Все же десять Меток в активе — слишком мало. Может, взять все же следующей магию Жизни? Задержка будет на сутки, зато начнет качаться нужное мне направление, а на третьем уровне количество меток вырастет.

Затем я все же просканировал парня на родство — слова словами, а уверенность должна подкрепляться фактами. В случае младшего княжича слова с делом не расходились — мы с ним не были родственниками ни с какой стороны.

Поскольку я продолжал слушать Живетьеву, то узнал все, что она думала о тупом правнуке, который может испохабить дело всей ее жизни. Она пыталась связаться с ним по телефону, но тот сбрасывал вызов, сквозь зубы награждая главу целительского рода такими эпитетами, что будь она тут, лопнула бы от злости.

Момент был прекрасный: поскольку я находился к дому достаточно близко, чтобы отследить все точки жизни, было видно, что рядом с Живетьевой никого нет. Поэтому я примерился, активировал и телепортировал к ней две алхимические гранаты. Громыхнуло так, что вылетели вообще все стекла. А в комнате, куда были отправлены гранаты, стало на половину стены меньше, потому что часть кирпичей вывалилась наружу. И вообще по остаткам стены зазмеилась нехилая такая трещина.

«Они что, даже не усиленные магией? — удивился Песец. — Какое вопиющее пренебрежение собственной безопасностью. Во времена моего создания усиливали все, что только было можно».

К сожалению, рассуждения Песца не заглушали яростные вопли Живетьевой. Если она пострадала, то точно не смертельно, и сейчас была полна желанием наказать виновного, коим она назначила правнука. Тот при взрыве втянул в себя голову и сейчас стоял, некрасиво раскрыв рот, и таращился на изуродованный особняк, вокруг которого с рычанием носились собаки. Вид у них был настолько кровожадный, что я бы на месте Николая, пока еще Шелагина, рванул к дороге, не дожидаясь такси.

Поначалу он затупил, а потом уже стало поздно: из особняка выскочила Живетьева, которая по кровожадности могла дать сто очков форы любой своей собаке. Одежда ее имела плачевный вид и в паре мест волосы сильно проредились, но это был весь ущерб, который нанес взрыв гранаты. Даже следов крови на лице или одежде я не заметил.

«Отрицательный результат — тоже результат? — ехидно сказал Песец. — А ведь я тебя предупреждал, что целителя так просто не повредить».

«Зато я теперь в этом уверен».

— Ах ты засранец! — заорала Живетьева, подбежав к правнуку. — Ты на кого руку поднял, скотина?

Вот теперь Николай сделал попытку слинять, но поздно: бабка в

него вцепилась так, что костяшки побелели. Одной рукой вцепилась, а второй отвесила затрещину так, что у парня, выше ее головы на две, эта самая голова мотнулась, как будто прикреплялась всего лишь на ниточке. Хм… Удобно она устроилась: сама повредит — сама вылечит.

— Ты по сравнению со мной, что щенок против волкодава. Думаешь, это сойдет тебе с рук?

— Бабуль, это не я, — растеряв всю уверенность, заблеял Николай. — Вот вообще не я. Это случайно как-то получилось, без моего участия.

— Не знаю, без твоего участия или с ним, но твой отец мне все оплатит: и восстановление, и моральную травму.

На морально травмированную Живетьева не походила. Пришлось с сожалением признать, что у нее не только крепкое тело, но и чрезвычайно крепкая психика. Такую жалким взрывом двух алхимических гранат не прошибешь. Да и парой ящиков тоже. Вариант оказался нежизнеспособным.

— Ты сейчас про кого? — осторожно уточнил Николай.

— Вот ведь, — Живетьева ругнулась, не найдясь сразу с ответом. — А оба. Воспитали на мою голову засранца. Кто же гадит родне, если от этого получает не выгоду, а сплошные неприятности?

— Да меня вообще там не было, — спохватился он. — Я тут стоял, когда там бабахнуло. При чем тут я?

— Я что, по-твоему, идиотка? — взвилась Живетьева и опять треснула правнука по затылку. — Тут он стоял, надо же… А перед этим ты там был. И вот я, дура, не догадалась проверить, не оставил ли ты мне подарочка. Другие любящим бабушкам чего хорошего подбрасывают, а ты сразу бомбу… Нет, так-то инициатива хорошая, но не по отношению ко мне. У тебя своих врагов не хватает? Могу подбросить парочку моих, которые от твоей закладки сразу сыграют в ящик.

Стоило Живетьевой немного успокоиться, как она сразу начала находить в случившемся хорошие стороны.

— Мне своих хватает, — огрызнулся правнук, больше не открещиваясь от организации покушения. — Один внезапно образовавшийся племянник чего стоит. Если мать не справилась, нужно будет самому заняться. На каникулах в Верейск поеду и решу. Или на выходных? На следующих? Здесь запускать нельзя, давить гадину нужно сразу.

Насколько мне помнилось, младший княжич учился в самом престижном лицее империи, в выпускном классе, с проживанием при лицее, фотографии из жилых комнат которого мне как-то попадались. Аскетизмом там и не пахло. Пафосное местечко во всех отношениях. Порядки там были свободные и покидать место учебы по своим делам можно было не только в выходные, но и в будни.

— А знаешь — верю, — торжественно сказала Живетьева. — В первый раз у тебя получилась настолько продуманная месть. Будь на моем месте кто послабей, она удалась бы. В нашу породу пошел, живетьевскую, а то я уже переживать начала, что слишком сильное влияние матери.

— Больше не злишься? — расплылся в улыбке внук.

А у меня появилось стойкое убеждение, что я сейчас присутствую при разговоре двух маньяков, зацикленных на убийствах. Как в случае Живетьевой это сочеталось со стезей целителя — понятия не имею, но факт остается фактом: людей она не просто не любила, она хотела причинять им как можно больше вреда.