Маленькие женщины

Олкотт Луиза

– «…ваш покорный слуга, Джеймс Лоуренс». Подумать только, и он написал это тебе! Я расскажу об этом девочкам в школе. Они будут в восторге, – пообещала Эми, на которую записка произвела невероятное впечатление.

– Сыграй на нем, милая. Давай послушаем, как звучит детское пианино, – сказала Ханна, которая неизменно разделяла с Марчами их семейные радости и горести.

Бет села за инструмент, и все хором провозгласили, что таких чудесных звуков они еще никогда не слышали. Вне всякого сомнения, пианино было недавно настроено, но, как мне представляется, главное очарование заключалось в самом счастливом из лиц, склонившимся над ним. Бет благоговейно касалась блестящих

черных и белых клавиш и нажимала на сверкающие педали.

– Ты должна пойти и поблагодарить мистера Лоуренса, – заявила Джо будто бы в шутку: мысль о том, что малышка действительно отважится нанести визит вежливости их пожилому соседу, казалась ей невероятной.

– Я и сама собиралась это сделать. Пожалуй, будет лучше, если я отправлюсь прямо сейчас, пока еще не успела слишком сильно испугаться.

И, к величайшему изумлению домашних, Бет решительно прошла через сад, пробралась сквозь живую изгородь и скрылась за дверью особняка Лоуренсов.

– Клянусь Богом, ничего подобного я еще не видела! Должно быть, пианино вскружило Бет голову! В здравом уме она бы ни за что туда не отправилась! – вскричала Ханна, глядя вслед девочке, в то время как сестры Бет при виде такого чуда лишились дара речи.

Они бы изумились еще сильнее, если бы увидели, как Бет повела себя дальше. Хотите верьте, хотите нет, она подошла к двери кабинета и постучала, не давая себе времени задуматься, что же она делает. Когда резкий хриплый голос ответил ей: «Войдите!», девочка перешагнула порог, подошла к опешившему от неожиданности мистеру Лоуренсу и, протянув ему руку, произнесла дрожащим от волнения голоском:

– Я пришла поблагодарить вас, сэр, за…

Бет не договорила. Пожилой джентльмен смотрел на нее с такой добротой и лаской во взоре, что она забыла заранее заготовленную речь и, помня лишь о том, что он лишился маленькой дочери, которую очень любил, обняла старика обеими руками за шею и поцеловала.

Если бы на голову мистеру Лоуренсу обрушилась крыша собственного особняка, он и тогда, пожалуй, не выглядел бы столь ошеломленным. Но благодарность Бет ему понравилась. О да, понравилась, и еще как! Мистер Лоуренс был настолько тронут этим доверчивым поцелуем, что вся его напускная строгость развеялась как дым. Старик усадил Бет себе на колени и прижался морщинистой щекой к ее розовой щечке. Ему вдруг показалось, будто к нему вернулась его маленькая дочурка. С этого момента Бет перестала его бояться и болтала с ним так задушевно и спокойно, словно знала его всю жизнь, потому что любовь прогоняет страх, а благодарность способна победить гордость. Когда девочка отправилась домой, мистер Лоуренс проводил ее до калитки, сердечно пожал маленькую ручку и прикоснулся к своей шляпе, после чего развернулся и направился обратно, расправив плечи и держа спину прямо, как и подобает привлекательному пожилому джентльмену с военной выправкой.

После того как сестры своими глазами увидели, что происходит, Джо, дабы выразить свою радость, станцевала джигу, Эми от удивления едва не вывалилась из окна, а Мег воскликнула, всплеснув руками:

– Что ж, теперь и я верю, что скоро наступит конец света!

Глава седьмая

– Этот мальчишка – настоящий циклоп, верно? – вырвалось однажды у Эми, когда Лори промчался мимо них верхом, хлыстом стегая коня.

– Как ты можешь так говорить? У него целы оба глаза, да еще и такие красивые! – вскричала Джо, как всегда, вставая на защиту друга.

– Я ничего не говорила насчет его глаз и не понимаю, почему ты так кипятишься. Я восхищаюсь тем, как он ездит верхом.

– Господи боже мой!

Эта маленькая гусыня имеет в виду кентавра, а не циклопа! – рассмеялась Джо.

– Тебе вовсе необязательно мне грубить, это всего лишь «оговорка речи», как выражается мистер Дэвис, – огрызнулась Эми, окончательно добив Джо. – Просто мне не помешала бы хоть капелька тех денег, которые Лори тратит на свою лошадь, – добавила она словно бы про себя, но с тайной надеждой, что сестры ее услышат.

– Для чего? – с улыбкой поинтересовалась Мег, пока Джо корчилась от смеха после очередного ляпа Эми.

– Они мне очень нужны. Я влезла в ужасные долги, а деньги на карманные расходы получу только через месяц.

– Ты влезла в долги, Эми? Как прикажешь тебя понимать? – Мег перестала улыбаться.

– Видишь ли, я задолжала что-то около дюжины цукатов, а без денег расплатиться за них не смогу, потому что мамочка запрещает мне брать продукты в кредит.

– А ну-ка, рассказывай. Цукаты вошли в моду? Раньше мы проделывали дырки в ластике, а потом вовсю забавлялись. – Мег изо всех сил старалась сохранять серьезное выражение лица, потому что вид у Эми был строгий и даже важный.

– Видишь ли, девочки все время покупают цукаты, и, если не хочешь прослыть жадиной, ты тоже должна это делать. Сейчас все помешались на лимончиках, их сосут под партой на уроках или обменивают на карандаши, браслеты из бисера, бумажных кукол и все такое прочее. Если одной девочке нравится другая, она угощает ее лимончиком. А если наоборот, злится на нее, то стоит рядом и демонстративно сосет цукат, не предлагая даже попробовать. Все угощают друг дружку по очереди, и я съела уже много-много цукатов, но сама еще ни разу никого не угощала, хоть и должна была, ведь это – долг чести, сама понимаешь.

– И сколько нужно денег, чтобы восстановить твое доброе имя? – поинтересовалась Мег, доставая ридикюль.

– Четвертака будет более чем достаточно, еще и останется несколько центов, чтобы купить парочку цукатов для тебя. Или ты не любишь лимончики?

– Не особо. Лучше съешь их сама. Вот, возьми. Только постарайся вложиться в эту сумму, потому что денег у нас немного.

– Ой, большое спасибо! Как, наверное, хорошо – всегда иметь много карманных денег! У меня будет настоящий праздник, ведь на этой неделе я еще не попробовала ни одного лимончика. Я отказывалась, когда меня угощали, потому что не могла ответить тем же, хоть мне и очень хотелось полакомиться цукатами.

На следующий день Эми опоздала в школу, но при этом не смогла устоять перед искушением и продемонстрировала одноклассницам – с вполне понятной гордостью – покрытый пятнами сиропа пакет из коричневой бумаги, который потом спрятала в самый дальний уголок собственной парты. Уже через несколько минут ее ближайшее окружение узнало о том, что Эми Марч принесла в школу двадцать четыре восхитительных лимончика (один она съела по дороге), которые и собирается раздать подругам. Девочки окружили Эми вниманием. Кэти Браун тут же пригласила ее к себе на вечеринку. Мэри Кингсли дала поносить до перемены свои часы, а Дженни Сноу, острая на язык юная леди, еще совсем недавно упрекавшая Эми в отсутствии лимончиков, незамедлительно зарыла топор войны и подсказала ей ответы на некоторые из наиболее трудных задач, заданных на дом. Однако Эми не забыла уничижительные замечания мисс Сноу по поводу «некоторых особ с плоскими носами, способных унюхать лимончики у окружающих и при этом не постеснявшихся их выклянчить». Она тут же разрушила надежды Дженни, отбив ей исполненную презрения телеграмму: «Можешь не утруждать себя внезапной вежливостью, все равно ты не получишь ни одного лимончика».