Маленькие женщины

Олкотт Луиза Мэй

– Ты покатаешь меня в маленькой колясочке на Ша­луне?

– Клянусь честью.

– И приходить будешь каждый день?

– Вот увидишь.

– И возьмешь меня назад, как только Бесс поправится?

– В ту же минуту.

– И сводишь в театр, честно?

– В десяток театров, если удастся.

– Ну… я думаю… я пойду, – сказала Эми медленно.

– Молодец! Позови Мег и скажи, что ты уступила, – ответил Лори, одобрительно похлопав ее по спине, что рассердило Эми даже больше, чем слово «уступила».

Мег и Джо, сбежавшие вниз, увидели свершившееся чудо, и Эми, чувствуя

себя всеми любимой и очень само­отверженной, обещала уйти к тете Марч, если доктор скажет, что Бесс больна.

– Как там она, бедняжка? – спросил Лори, так как Бесс была его любимицей и он тревожился о ней больше, чем желал показать.

– Лежит на маминой кровати. Ей лучше. Смерть ре­бенка произвела на нее тяжелое впечатление, но я надеюсь, что ее болезнь – всего лишь простуда. Ханна говорит, что тоже так думает, но выглядит обеспокоенной, и от этого мне тревожно, – ответила Мег.

– Какой это ужасный мир! – сказала Джо, в волне­нии взъерошивая волосы. – Не успеешь выбраться из од­ной беды, как сваливается другая. Похоже, не за что уце­питься теперь, когда мама уехала, и я в полной растерян­ности.

– Ну, не делай из себя дикобраза, тебе это не идет. Пригладь свою шевелюру, Джо, и скажи лучше, должен ли я отправить телеграмму вашей маме или сделать что-то еще? – спросил Лори, который так и не смог примириться с тем, что его друг утратил свою единственную красу.

– Это-то меня и волнует, – сказала Мег. – Мне кажет­ся, что нам следует известить маму, если Бесс действительно больна, но Ханна говорит, что этого делать нельзя, потому что мама не может оставить папу и известие только встре­вожит их. Бесс скоро поправится, и Ханна точно знает, что делать, а мама говорила, что мы должны слушаться ее, так что мы, вероятно, должны подчиниться, но мне кажется, что это не совсем правильно.

– Хм, не знаю. Может быть, вы поговорите с дедушкой, после того как у вас побывает доктор.

– Обязательно поговорим. Джо, сходи и немедленно пригласи доктора Бэнгса, – распорядилась Мег. – Мы не можем ничего решать, пока он не придет.

– Оставайся на месте, Джо. Я посыльный в этом за­ведении, – сказал Лори, взявшись за шляпу.

– Боюсь, что ты занят, – начала Мег.

– Нет, я сделал все уроки на сегодня.

– Ты учишься и в каникулы? – спросила Джо.

– Беру пример с соседок, – прозвучал ответ Лори, ког­да он повернулся на каблуках и выскочил из комнаты.

– Я возлагаю большие надежды на моего мальчика, – заметила Джо, с одобрительной улыбкой глядя, как он перескакивает через изгородь.

– Он очень хорошо проявил себя… для мальчика его возраста, – таков был довольно неблагодарный ответ Мег; эта тема ее не занимала.

Пришел доктор Бэнгс, сказал, что у Бесс все признаки скарлатины, и выразил надежду, что она перенесет ее легко, хотя заметно помрачнел, услышав о Хаммелях. Эми было приказано немедленно уходить, и, снабженная лекарствами, чтобы предотвратить угрозу здоровью, она отбыла в боль­шом волнении в сопровождении Джо и Лори.

Тетя Марч приняла их со своим обычным гостеприим­ством.

– А теперь что вам нужно? – спросила она, внима­тельно взглянув сквозь очки, в то время как попугай, си­девший на спинке ее стула, выкрикнул:

– Убирайся! Мальчишкам тут не место!

Лори отступил к окну, а Джо изложила

суть дела.

– Так я и знала. Чего же еще ждать, если вам позво­ляют болтаться среди бедняков? Эми может остаться и помогать мне, если она не больна, но вид у нее такой, что я не сомневаюсь – она заболеет. Не плачь, детка, терпеть не могу, когда хлюпают носом.

Эми была готова заплакать, но в это время Лори ук­радкой дернул попугая за хвост, отчего у изумленного попки вырвался хриплый крик и возглас: «Боже, благослови мои ботинки!» Это было так забавно, что Эми засмеялась, вместо того чтобы заплакать.

– А что пишет ваша мать? – спросила старая леди неприветливо.

– Папе гораздо лучше, – отвечала Джо, силясь сохра­нить серьезный вид.

– О, вот как? Ну, это ненадолго, я полагаю. Марч никогда не был вынослив, – таков оказался ободряющий ответ.

– Ха-ха! Не падай духом! Возьми понюшку, прощай, прощай! – пронзительно завизжал попугай, пританцовывая на своей жердочке, и вцепился когтями в чепец старой дамы, когда Лори ущипнул его сзади.

– Замолчи ты, дерзкая старая птица! А тебе, Джо, лучше прямо сейчас отправляться домой; неприлично бол­таться в такой поздний час с этим пустоголовым мальчиш­кой…

– Замолчи ты, дерзкая птица! – закричал попка, со­скакивая со стула и бросаясь вперед, чтобы клюнуть «пу­стоголового мальчишку», который трясся от смеха, вызван­ного этой последней репликой.

«Боюсь, что мне этого не вынести, но я попытаюсь», – подумала Эми, оставшись наедине с тетей Марч.

– Проваливай, ты, чучело! – завизжал попка, и при этом грубом заявлении Эми не смогла удержать всхлипы­вания.

Глава 18

Мрачные дни

Бесс действительно заболела скарлатиной, и состояние ее было хуже, чем все, кроме Ханны и доктора, подозревали. Девочки почти ничего не знали о болезнях, а мистеру Лоренсу не позволили посетить больную, так что Ханна делала все, как считала нужным, а занятый доктор Бэнгс старался как мог, но во многом полагался на Ханну, как отличную сиделку. Мег оставалась дома, чтобы не занести болезнь в дом Кингов, и занималась хозяйством. Она ис­пытывала немалую тревогу и даже чувство вины, когда отправляла матери письма, в которых не было никаких упоминаний о болезни Бесс. Мег не считала правильным обманывать мать, но ей было приказано подчиняться Ханне, а та и слышать не хотела о том, чтобы «писать миссис Марч и волновать их из-за этого-то пустяка». Джо целиком посвятила себя Бесс, проводя с ней дни и ночи, – не слишком тяжелый труд, ибо Бесс была очень терпеливой и безропотно переносила все страдания, до тех пор пока оставалась в сознании. Но бывали периоды, когда во время приступа лихорадки она начинала бормотать хриплым, пре­рывающимся голосом, играть на покрывале, словно это было ее любимое маленькое пианино, и пыталась петь, но горло ее было таким опухшим, что там не оставалось места для мелодии; периоды, когда она не узнавала знакомые лица у своей постели, называла их другими именами и умоляюще звала маму. Тогда Джо пугалась, Мег просила, чтобы ей было позволено написать правду, и даже Ханна говорила, что «подумает об этом, хотя пока опасности нет». Письмо из Вашингтона прибавило волнений: у мистера Марча на­ступил рецидив и о возвращении домой нельзя было и думать еще долгое время.