Маленькие женские хитрости

Еникеева Диля Дэрдовна

Теперь в круг людей, за которых он был готов собственноручно открутить голову любому, помимо Олега с Жекой и близких друзей Аллы, был включен и профессор Валерий Петрович Ермаков.

Толика в день операции в отделение не пустили, и он просидел в приемном покое, застыв неподвижно, как и при предыдущей Аллиной операции, периодически вскакивая и тормоша девушку из справочной, какие новости об Алле Королевой. Профессора Ермакова ему удалось подкараулить на выходе из клиники и, узнав, что операция завершилась благополучно, Толик готов был его расцеловать, но, разумеется, не стал этого делать, мучаясь сомнениями, - может, выразить свою благодарность деньгами? Валерий Петрович от сына знал, кем состоит

Толик при Алле, и понял душевные терзания парня, который от переживаний не мог вымолвить ни слова, ободряюще похлопал его по плечу и попрощался. Поняв, что материальный эквивалент неуместен, Толик решил компенсировать по-другому: "Эта... доктор, ежли кому по башке дать или ещё чё, вы только скажите". "Непременно, молодой человек", - заверил профессор Ермаков.

"Самаритянки", не вдаваясь в подробности, сообщили Алле, что следствие застопорилось: у Регины, Норы, Любы и её детей алиби, у Сергея Новицкого тоже.

– Ну и ладно, - ответила верная боевая подруга.
– Главное, что все наши ни при чем. А кто застрелил Семена Воропаева, - нам без разницы.

Через неделю после операции, как и планировал профессор Ермаков, Аллу выписали из больницы. Шов хорошо заживал, для подстраховки она все ещё туго перетягивала низ живота пеленкой, научившись делать это самостоятельно, а в целом её состояние было вполне приличным.

Она вернулась домой вместе с Женей и Олегом. Теперь Алла уже не настаивала, чтобы Олег вернулся. Наверное, он прав - им лучше пожить на разных территориях, а жизнь сама все расставит все по местам. Не собиралась она съезжаться и с Жекой. Теперь им уже не нужно прятаться и обманывать, есть возможность встречаться когда захотят, но пусть останется прелесть свиданий. Все ж совместное проживание с мужчиной для женщины Аллиного типажа имеет больше минусов, чем плюсов, и оба решили, что так лучше.

Олег с Жекой вели себя как обычно, к тому же, в чем-то уравнялись: о сексе речи нет, оба живут отдельно, и каждый теперь больше в статусе друга, нежели любовника.

Еще совсем недавно Алла терзалась, что у неё накопилось многовато близких мужчин. Ну, не так, чтобы очень сильно терзалась, но анализировала, почему так получилось, как их всех сохранить и никому из них не причинить боли, потому что все ей дороги.

А по сути получилось, что конфигурация любовного многогранника кардинально изменилась. Со Славой Мироновым уже давным-давно нет постельных отношений, да и встречи стали редкими, в основном созваниваются. Он теперь верный и преданный друг, не больше. Да и с Николаем Кузнецовым, похоже, все идет к тому же. Тот, правда, все ещё считал себя её любовником, но последнее интимное свидание состоялось давно, в начале июля, но и до этого были долгие перерывы. Коля тоже хороший друг и останется таковым на всю жизнь. На сексе с ним Алла решила поставить крест - чисто физиологический аспект её теперь не устраивал. С Олегом пылкие чувства остались в прошлом, он мудрый, понимающий и терпеливый, по сути заменил ей отца. С Сергеем тоже вряд ли возобновится роман - до его выздоровления ещё далеко, а чем больше проходит времени, тем слабее чувства.

Вот и получается, что единственный, кого теперь можно с определенной натяжкой назвать любовником, - Жека. Осознав это, никаких сожалений Алла не испытала, подумав: "Что ни делается, - к лучшему. Мне хотелось, чтобы мои мужики оставались в неведении о существовании соперников и не мучились ревностью. Теперь отношения постепенно трансформировались в дружеские, и со временем они с этим примирятся".

– Подружка, ещё одна сногсшибательная новость, - оповестила Нора подругу, когда они встретились в итальянском ресторане "Капри".

– Уже поняла - на ваш счет опять пришли деньги.

– Точно!

– Сколько?

– Три

миллиона, частями, по миллиону через два дня. Вот ведь аферист, а? То-то я удивлялась, что последние месяцы Сенька зачастил "улаживать вопросы". На работе бывал мало, все время катался по городу. Я поспрашивала одну из наших сотрудниц, которой доверяю, - мы с ней на одном курсе учились, кадр проверенный, - и она поведала, что как только я за порог, Семен тут же срывался с места. Обычно он прикатывал к открытию магазина, кантовался до двенадцати-часу, потом уезжал, а я оставалась. После четырех-пяти Сенька возвращался, и я уходила, а он - сразу после меня. Девчонки мне этого не говорили - у меня субординация соблюдается четко, - а я пребывала в полной уверенности, что мой любовник и компаньон трудится в поте лица. А он, оказывается "улаживал вопросы", набивая собственный карман!

– Неужели Семен каждый раз использовал женщин? Крутил любовь не только со мной, но ещё с парочкой дам?

– А я тебе что говорила?! С самого начала предположила, что Сенька не только тебя окучивал. Вечера-то у него были почти свободны. Секс после моей беременности сошел на нет, я и раньше не очень-то рвалась к нему в постель, - надоел мне любовник, - а, получив прибыток, и подавно манкировала этим делом. Тем самым дала Семену свободу маневров. Общаться с ним я тоже не стремилась - нам и на работе этого хватало. В итоге из гражданского мужа Сенька превратился в вольного казака и нашел сговорчивых бабенок. В банках много женщин на высоких должностях, и многие оголодали по мужику. Семен к подкатился с манерами и галантным обхождением, а размякшая тетка выступила гарантом, что он надежный товарищ. Сыграли роль и отлично сфабрикованные документы, и таким образом, полагаю, Сенька с миру по сосенке настрелял деньжат. Теперь ты поняла, почему он брал кредит явно меньше, чем стоимость представленной в качестве обеспечения недвижимости?

– Поняла, - кивнула Регина.
– В "Атланте" это явилось одним из аргументов в пользу принятия решения о выдаче кредита. Мол, стоимость недвижимости значительно превышает, и банк ничем не рискует.

– Вот-вот. И в других банках так же решили.

– И что будешь делать?

– Подожду. Суетиться ещё рано. Есть предчувствие, что меня ожидает ещё куча малоприятных новостей.

Прошла неделя со дня выписки. Алла уже хорошо себя чувствовала. Ее лечащий врач, заменявший профессора Ермакова на время его отъезда, говорил, что заживление идет отлично, а Алла, тем не менее, хандрила.

Опять она частенько сидела в своем кабинете, размышляя о своей жизни и многих драматических событиях. Печалиться о прошлом ей не свойственно, тревожиться без повода о будущем - тем более, в настоящем тоже нет поводов для грусти. Почему же на душе маятно? Вроде бы, все обошлось. Пусть пришлось пережить три тяжелых дня, но разве это сопоставимо с перспективой стать матерью?! Оперативное вмешательство завершилось благополучно, радоваться надо, а не горевать, ведь все уже в прошлом. Если бы пришлось согласиться ещё на одну операцию, - теперь Алла без раздумий пошла бы на это. Пациентка безгранично верила профессору Ермакову - как он скажет, так она и сделает.

– Поехали к Лидии Петровне, - обратилась Алла к верному оруженосцу. Только любимый психиатр может вернуть мне утраченное душевное равновесие.

В психиатрический центр Толик возил её десятки раз и знал, что оттуда Алла выйдет спокойной и улыбающейся. А душевный комфорт обожаемой начальницы для него важнее всего на свете.

Минут через десять Санчо Панса притормозил возле входа в метро, и они вышли из машины купить традиционный букет лилий - любимых цветов психиатра. Рядом с цветочной палаткой толстая тетка продавала любовные романы и зазывала покупательниц, рекламируя продукцию: