Маленькие женские тайны
Шрифт:
«Угу…» — отчетливо донеслось вдруг с соседней подушки.
— Вы что — сговорились? — от неожиданности вслух, шепотом спросила Клодин.
Томми вновь промычал что-то, несомненно утвердительное — и открыл глаза.
— Эй! Ты чего не спишь?
— Я сплю, — недовольно ответила Клодин.
— Ну так и спи! — буркнул он и закинул ей на бок тяжелую теплую руку. — Не ерзай.
«В самом деле — давай-ка спать, — приказала она самой себе. — Завтра будет новый день — посмотрим, может, все не так уж и страшно…»
ГЛАВА
Из дневника Клодин Конвей: «Одна неделя — это семь дней, сто шестьдесят восемь часов, десять тысяч минут… даже немного больше, чем десять тысяч…»
На следующий день Клодин убедилась, что жить в обстановке, когда все вокруг состоит из раздражающих мелочей, может быть, не так уж и страшно — но лично ей удовольствия не доставляет.
Проснулась она как всегда рано. Взглянула в окно — в щели полузадернутой занавески виднелось безоблачное небо, так что повода не идти на пробежку не было.
Тихонько одевшись, она вышла в холл… и чуть не подскочила, обнаружив спящего на диване Брука. Он тоже вскинулся и мрачно как сыч уставился на нее.
— Доброе утро, — выдавила из себя Клодин. — Я… я на пробежку… — запоздало подумала: с какой стати перед ним отчитываться?
— Да, конечно, идите, миссис Конвей! — кивнул он.
Пробежаться по чистенькому, умытому ночным дождиком парку поначалу было одно удовольствие.
Клодин пробежала свою обычную норму, после чего честно добавила к ней еще два круга — «штраф» за вчерашний торт. Последний круг бежала уже через силу — ногу дважды сводило судорогой. Но что делать, обещала — изволь выполнять!
Когда она вернулась домой, в холле никого не было. На кухне — на ее кухне, отделанной в деревенском стиле, в желтых и персиковых тонах — вовсю хозяйничала Арлетт. Все в том же мини-халатике, поверх которого был повязан кокетливый фартучек в розовую клетку.
Фартучек тоже принадлежал Клодин.
Она постаралась отнестись к этому как к неизбежному злу. Не особо вглядываясь, чем там девчонка занимается, кивнула ей: «Доброе утро!» и пошла дальше, в спальню.
Такого же кивка удостоился Томми. Стоя у окна с намыленной физиономией — к его привычке бриться у окна, а не в ванной, как все нормальные люди, Клодин тоже относилась как к неизбежному злу — он весело сказал:
— Привет! Я в окно углядел, как ты возвращаешься.
— Да, — у нее не было ни малейшего желания разговаривать с кем бы то ни было.
— Ты чего такая злая?
— Я не злая! — отрезала она. Ушла в душ, заперлась на защелку и включила воду посильнее.
К тому времени, как Клодин вышла на кухню, все «счастливое семейство» уже завтракало. Мужчины — без пиджаков и галстуков, зато у каждого под мышкой кобура, Арлетт же успела
На столе чего только не было — ветчина, салат из авокадо, омлет… Окинув взглядом блюдо залитых расплавленным сыром гренок, Клодин с некоторым злорадством подумала, что при таком рационе еще лет семь-восемь — и радующая мужской глаз округлость форм юной француженки наверняка превратится в изрядные жировые валики на животе и бедрах.
— Приятного аппетита! — сказала она. Прошла к холодильнику, достала обезжиренный йогурт и тоже присела за стол.
— А вы что — не будете омлет? — захлопала ресничками Арлетт.
— Нет, — Клодин с вежливой улыбкой покачала головой. — У меня диета.
— Кофе хоть будешь? — сочувственно спросил Томми — единственный, кто понимал, какие жесткие ограничения накладывает на женщину внешне такая легкая профессия фотомодели.
— Буду, — кивнула Клодин. — Полторы ложки сахара.
Он встал, пошел к кофеварке.
— Да, Томми говорил, что вы снимаетесь для рекламы, — заявила Арлетт. — А это трудно?
— Что?
— Ну… сниматься. Я одно время думала, не попробовать ли мне.
— Работа как работа, — пожала плечами Клодин. Особо распространяться ей не хотелось, тем более говорить, что Арлетт в этой профессии ничего не светит: камера зрительно прибавляет человеку добрых пятнадцать фунтов, так что на фотографиях она будет смотреться этаким пухленьким поросеночком.
Томми поставил перед ней чашку с кофе. Клодин поблагодарила его кивком, отхлебнула и от наслаждения зажмурилась. Она могла бы отказаться от чего угодно — но не от крепкого сладкого кофе, дававшего ей заряд бодрости по утрам.
— И вы что, совсем-совсем никогда не завтракаете — только йогурт едите? — не унималась девчонка.
— Когда как. Иногда завтракаю, иногда — нет.
— И, значит, для Томми вы тоже завтрак не делаете?! — воскликнула Арлетт и тут же деланно потупилась. — Простите… я все время забываю, что вы американка… Мы, французы, не такие. Для нас карьера — тьфу, главное, чтобы любимому человеку хорошо было!
— Арлетт, не переживай за меня! — весело, но неубедительно сказал Томми. — Я, в общем-то, привык на завтрак есть хлопья с молоком.
— Но такой завтрак, как сегодня, — вмешался Перселл, — это, конечно, — с улыбкой закатил глаза, — пища богов!
— Да, миссис Конвей, я забыла сказать, надеюсь, вы меня извините, — снова зачирикала француженка, — у меня кончился крем, и я взяла один из ваших… мне Томми разрешил.
Клодин взглянула на мужа — тот скромно уставился к себе в тарелку.
— Ну что ты, Арлетт, конечно! Кстати, сегодня я пойду в салон красоты — если хочешь, заодно могу купить что-то более привычное для тебя. — «Какую-нибудь соответствующую твоему уровню дешевку», — добавила она мысленно.