Маленький Диккенс(Биографическая повесть)
Шрифт:
И вдруг все стихло. В дверях грозно стоял огромный человек в мундире с блестящими пуговицами. Мальчики замерли от ужаса. Полиция! Их сейчас поведут в тюрьму!
Но полицейский, привлеченный с улицы необыкновенным шумом, увидев кукольный театр, засмеялся. Он смеялся громко, добродушно.
Тут из-за театра выскочил Тобин и сказал, что представление кончено.
— Сочинителя Диккенса! — завопила публика.
— Браво! Браво!
— Декоратора Беверлея!
— Браво! браво!
Мальчики стучали ногами и оглушительно хлопали в ладони.
— Диккенс и Беверлей! Браво, браво!
Беверлей кланялся, Чарли
ОПЯТЬ В ШКОЛЕ ЖИЗНИ
Младший писец в конторе Блэкмора. — Что он видел и слышал за своей конторкой. — В суде.
Получив наследство, Джон Диккенс зажил широко и весело.
Получив наследство, Джон Диккенс зажил широко и весело.
Наследства хватило не надолго. Лавочники снова перестали отпускать Диккенсам провизию. Снова мистрисс Диккенс не спала по ночам от тревожных дум и забот. Нечем стало платить в школу за Чарли.
У Диккенсов бывал в гостях благообразный седой старичок. Его звали Эдуардом Блэкмором. Он был стряпчим, хлопотал по судебным делам и держал контору в Грэйском подворье. Блэкмору очень нравился Чарли. Он разговаривал с Чарли точно со взрослым.
— Какой у вас начитанный и развитой мальчик, — сказал он Джону Диккенсу. — Где он получил такое блестящее воспитание? В школе он ведь учится недавно?
— Не знаю, право! — ответил Джон Диккенс, насвистывая песенку и вертя набалдашником трости. — По правде сказать, он сам себя воспитал.
— Пора его взять из школы — вмешалась в разговор мистрисс Диккенс.
Вежливый Блэкмор мгновенно, всем туловищем повернулся к ней, приготовляясь внимательно слушать.
— Точно картонная кукла, — подумал Чарли, — дернешь за веревочку, повернется.
— Наша старшая дочь, — продолжала мистрисс Диккенс, — кончила консерваторию и уехала в провинцию. Там она поет в опере. Совсем молоденькая, а сама зарабатывает. Чарли уж большой. Ему пятнадцатый год. Довольно ему учиться, пора работать и помогать родителям.
Стряпчий Блэкмор стал уговаривать Джона Диккенса отдать ему мальчика в писцы. Мальчик приучится и присмотрится к делу. Многие хорошие стряпчие так начинали. А знают дело не хуже ученых адвокатов. Молодой Диккенс пойдет далеко — такой умный и талантливый мальчик. Жалованья ему сначала положат тринадцать шиллингов в неделю. Потом он будет получать пятнадцать.
Чарли горько было расстаться со школой, но что делать?.. Школа обходилась дорого, отец платить за него больше не мог. «Все равно, я добьюсь своего, — думал Чарли. — Буду один учиться по книгам в свободное время! Сидеть в конторе придется только до обеда. В свободное время буду много, очень много читать. У меня заведутся собственные деньги. Я куплю книги. Может быть даже куплю
Чарли расстался со школой и стал ходить в контору Блэкмора. Была весна мокрая, туманная, сырая. Мальчик, ежась от холода, торопился на службу. Навстречу попадались разносчики газет, промокшие до костей; они как будто заплесневели вместе со своим товаром. Капли дождя струились с клеенчатых шляп продавцов апельсинов и яблок. Школьники опрометью бежали в школу. Грецкие губки и коробки с карандашами мокли на прилавках, а продавцы с отчаянием глядели на прохожих — никто ничего не покупал…
Грэйское подворье примыкает к Судебной палате — Темплю. В нижних этажах, по разным углам и закоулкам Темпля много темных и грязных помещений, куда ходят люди, имеющие какие-нибудь дела в суде. Они ходят сюда за советом и помощью к ученым адвокатам или стряпчим. По утрам сюда сбегаются целые полчища писарей и конторских мальчишек. Мальчишки эти бегают в синих куртках и протертых штанах. Они смеются над школьниками и заводят с ними на улицах драки. Конторские мальчишки всегда стоят друг за друга и, отколотив школьников, угощаются пивом в кабачках. Таким-то конторским мальчишкой и стал Чарли.
Каждое утро он проходил через ворота с низкими сводами. Уличный шум мгновенно затихал за ним. Пройдя несколько темных дворов, Чарли попадал в контору мистера Блэкмора. Здесь всегда сидели три или четыре писца. С раннего утра до поздней ночи они переписывали груды бесчисленных бумаг.
Мебель в конторе была старомодная и пыльная. Письменный стол покрыт выцветшим зеленым сукном. На столе и на полках лежали огромные связки и пачки бумаг с непонятными надписями. Одни из этих бумаг должны поступать в Сиротский суд, другие — в Адмиралтейский, где решают морские дела, третьи — в какой-то совсем непонятный Кон-си-сто-ри-аль-ный, четвертые — в Пре-ре-га-тив-ный. «Как много судов в Лондоне! — с удивлением думал Чарли… — Какую нужно иметь память, чтобы запомнить все эти дела и все эти суды!» Кроме бумаг, здесь были еще толстые-претолстые, мелко исписанные книги. В них решения суда по каждому делу. Иное дело — целая история в двадцати томах. Книги и бумаги гнили на полках березовых шкафов. От них шел противный запах. Запах этот смешивался с запахом мокрых шинелей и разопрелых зонтиков писцов.
Чарли сидел за высокой конторкой. Сначала ему дали совсем легкую работу. Он записывал приходы и расходы. Работа легкая, но скучная, и мальчик часто откладывал в сторону перо, зевал и глядел по сторонам.
В контору приходили всякие люди. Их слушать и разглядывать было куда интереснее, чем писать цифры в книге. Вот пришел горемыка в истасканном сюртуке, в сапогах без подошв и в перчатках без пальцев. Лицо у него тощее, измученное. Он низко кланяется старшему писцу мистера Блэкмора, долговязому Поттеру.
— Нельзя ли мне хоть на минутку повидать мистера Блэкмора?
— Мистер Блэкмор очень занят и никак не может вас принять, — отвечает Поттер, выводя пером какие-то каракули на косяке двери. — Расскажите мне, что вам нужно, я ему передам.
— Как это жаль… — говорит с глубоким вздохом горемыка. — А когда, примерно сказать, он будет посвободнее?
— Не знаю, право, отвечает Поттер, смешно подмигивая Чарли.
— Вы думаете, мне не стоит его ждать здесь? — продолжает горемыка, тоскливо поглядывая на двери кабинета мистера Блэкмора.