Маленький Диккенс(Биографическая повесть)
Шрифт:
— Браво, браво! — раздавалось со всех сторон. — Отмахните еще коленце… Раз, два, три. Браво, браво! Раз, два, три. Ура!
Тут к плясунам присоединился высокий молодец с длинными черными волосами и густыми лохматыми бакенбардами до самого подбородка. Галстука на шее у него не было, ворот рубашки был расстегнут и из-под него видна заросшая густыми волосами грудь. На голове у него торчал смешной бумажный колпак с кисточками, а в бумазейной куртке все пуговицы были оборваны. Он глядел нахально и дерзко. Таких молодцов можно встретить в трактирах и на постоялых дворах.
Арестанты пришли в восторг. Плясунам налили вина. Все затянули песни. Ветхий
Наконец наступил счастливый день. Джон Диккенс со всей семьей навсегда покинули тюрьму. Отъезд был назначен в полдень. На тюремном дворе собрались сторожа и арестанты. Все хотели проститься с Диккенсами. По двору ковылял, прихрамывая, и пухленький старичок. Он тоже пришел в тюрьму на проводы. Арестанты обступили старичка. Они знали, что у него знакомые в суде. Ему со всех сторон совали прошения: один жаловался на начальство, другой хлопотал, чтобы ему сократили срок, третий писал, что его посадили в тюрьму не по закону. Пухленький старичок совсем растерялся, но все прошения совал в карман, говорил каждому, что постарается его дело уладить.
Наконец тюремщик открыл ворота. Диккенсы уселись в карету, лошади тронулись, тюрьма осталась позади.
Сидя против отца в карете и слушай, как стучат колеса, Чарли думал о тюрьме. Неужели он больше никогда не будет подходить к ее воротам? Неужели и вправду началась новая жизнь? Неужели он больше не будет хлопотать, бегать, валиться с ног от тяжелой работы? Неужели ему и вправду купят новые книги и отдадут его в школу?
Не во сне ли это ему все представляется? Во сне или наяву? Наяву или во сне? Вдруг карета повернет назад и опять подъедет к воротам тюрьмы? Нет, они едут все дальше и дальше. Так это правда, а прежняя жизнь только сон — дурной, страшный, тяжелый сон!
А как же там, в тюрьме, все будет без него? И трудно было поверить, что там все останется по-прежнему, тюремщики все также будут отпирать и запирать ворота, громыхая железным засовом, всё так же будут арестанты шагать по тесному двору, все такие же будут решетки на окнах и мрачные, грязные подземелья. А в подземельях люди, похожие на мертвых. Неужели так всегда будет? Всегда? Всегда?
Все так же арестанты шагают по тесному двору.
ПОСТУПАЕТ В ШКОЛУ
Злой директор. — Канарейки в пюпитрах. — Как белая мышь жила в латинском словаре. — Веселые товарищи. — Мальчики пугают полицию.
Все знакомые Джона Диккенса в один голос твердили, что в Лондоне нет школы для мальчиков лучше школы мистера Джонса. Мистер Джонс прославленный воспитатель. У него учатся дети из самых богатых, самых известных семей. Отец Чарли не стал долго думать. Он послал сына к мистеру Джонсу взять программу и сговориться о плате за учение.
Школа была недалеко от Сомерс-Тауна, где поселились Диккенсы, на углу большой площади. Как только Чарли свернул из темного переулка
АКАДЕМИЯ ВЕЛЛИНГТОНА.
Мальчик стремглав перебежал площадь и постучал в дверь. За дверьми послышались тяжелые, медленные шаги. Двери открылись. Чарли увидел высокого человека с угрюмым, неподвижным лицом.
— Нельзя ли видеть мистера Джонса? — спросил Чарли.
Мрачный человек молча кивнул головой и указал на коридор. Мальчик нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Вторая дверь направо, — пробурчал угрюмый человек.
Вторая дверь направо была полуоткрыта, из комнаты несло запахом бараньего жира. Чарли робко остановился на пороге; в комнате за длинным столом сидели мальчики, протягивая тарелки к большому блюду. Приземистый, толстый человек с засученными рукавами резал баранину тонкими ломтями и раскладывал ломти по тарелкам.
Чарли сразу заметил, что мальчики боятся толстого человека — стало быть это и есть директор.
Лицо у директора злое, а глаза маленькие, пронзительные; жилы на лбу толстые. На самой средине головы блестела лысина, прикрытая редкими седыми волосами, искусно зачесанными от висков на маковку.
Прическа эта поразила Чарли, но еще больше его поразило то, что мистера Джонса совсем не слышно: он все время говорит шепотом. Говорить ему, как видно, очень трудно и от этого он еще больше злится. Жилы у него на лбу вздулись, а изо рта вырываются глухие звуки.
Увидев нового мальчика, он состроил приветливое лицо, перестал резать баранину, подошел к новичку, спросил как его зовут и сколько ему лет. Замирая от страха, Чарли ответил, что двенадцать.
— О чем же думали его родители до сих пор? — зашипел директор. — Давно пора учиться. Он наверное ничего не смыслит в латинской грамматике? Ну да, не беда. Живо научится. Впрочем, его родители, может быть, желают сделать из него не ученого, а делового, торгового человека? Мистер Джонс обучает и бухгалтерии, всему, что необходимо знать деловым людям. Пусть мальчик передаст об этом отцу! Вот подробная программа занятий! — Директор вытащил из кармана толстый лист бумаги. — Здесь все напечатано. Какая плата? Об этом здесь тоже сказано. Пусть покажет отцу. У него воспитываются дети из самых известных семей. Лучшей школы нет во всем Лондоне. Учителя? Учителей много. Самые ученые люди на свете. Да и к чему учителя? Он сам ученее всех.
Маленькая речь утомила мистера Джонса, он пожал Чарли руку и вернулся к столу делить баранину. Чарли поспешил домой, к отцу.
— Плата за учение вперед! — крикнул ему директор вдогонку.
Отцу понравилась программа школы, а мать была довольна тем, что там обучают всему, что необходимо знать деловым людям. Она все еще надеялась, что сын станет богатым купцом или фабрикантом.
Чарли сильно отстал от других мальчиков и совсем забыл даже немногое, что знал из латинской грамматики в детстве.
Отправляясь в школу, он со страхом думал о том, что его ждет: он знал, что латинской грамматике учил сам директор. Когда Чарли вошел в классную, она была еще пуста. Это была большая комната с длинными рядами столов и скамеек. Скамьи для маленьких помещались ближе к кафедре, старшие сидели позади. У стены стояла аспидная доска. На грязном полу валялись обрывки ученических тетрадей. Вся комната была пропитана запахом плесени и гнилых яблок. Везде чернильные пятна: можно было подумать, что дом без крыши и весь год на него лил чернильный дождь, падали чернильные град и снег.